Треба

После еды все разбрелись кто куда. Я, наконец, решился повесить купленный накануне флаг. Крепить его было некуда, флагштоки в лагере не предусмотрены. После нескольких десятков минут тягостных раздумий, продел его через стропу, примотав её к дереву заново. Весёлый Роджер вяло обвис до лучших времён, ожидая ветра. Ну и ладно. Взяв пакет из рюкзака, двинулся в сторону одиноко стоящей слева «семейке», как мы её прозвали. Это была палатка Пусика.

– Вольдемаровна! На пару слов! – обозначил я своё присутствие загодя.

Полог был открыт, лежащий внутри йети задорно храпел.

– Иду.

Внутри зашевелилось что-то тёмное, появилась обладательница голоса.

– Вот пластырь и прищепки. Забыл отдать.

– Ой, спасибо, – полушёпотом сказала она, – а то Пусенька ногу растёр сильно новыми сланцами.

– А чего ты шепчешь-то? Боишься разбудить? Да сейчас можно из пушки стрелять…

– Я всё слышу! – храп прекратился.

– Ладно. Пойду. Боюсь, молоко сбежит. Или утюг сгорит.

Страх был наигран. Хотя… Возможно, он и не понял утреннюю шутку.

Делать было решительно нечего, поэтому пришлось снова залёчь в пустующее Гайкино лежбище и отключиться. Не сразу, правда. Я долго рассматривал бледно-голубое небо, плывущие не спеша по нему ватные кучи. Слушал природу вокруг себя. Заснув, долго гонялся за рыбиной с автоматом в руках по разрушенному городу, пока не попал в капкан, который сделали крабы. Они улыбались и говорили «Ни хао!». Проснулся я в холодном поту.

Обед было решено совместить с ужином, ибо слишком уж злым сегодня было солнце. Заталкивать в себя еду отказывались решительно все.

Даже не выходя из тени, у меня покраснел и начал шелушиться нос.

Часам к трём вернулись наши красавицы-русалки. Мокрые, загоревшие, с отличным настроением. Мне сильно хотелось поговорить о чём-нибудь с Леной, но перебрав в уме кучу вариантов, я так и не нашёл подходящего. Пару раз глупо пошутил, смутился ещё больше, и надолго замолчал.

Вечером, за столом, она села рядом со мной и я чувствовал тепло, исходящее от её тела. Сало, Дуче и примкнувший к разговору Мажор, громко размахивая руками, спорили о национальной идее. Не найдя компромисса, начали приставать ко всем за поддержкой. Настолько назойливо, что несколько раз были посланы.

– Шаман. А ты как думаешь?

– Отвечать серьёзно или отшутиться?

– Конечно, так ты считаешь на самом деле!

– Ловите. Когда кто-то говорит о патриотизме, мне хочется его ударить. Серьёзно. И сами запомните, и детям своим передайте – записной патриот, орущий о любви к родине из зомбоящика или с трибуны – гнида и предатель. Должен быть расстрелян в первую очередь. Потому что жажду урвать и хапнуть прикрывает рваными лоскутами цвета своего флага. Ну, или берёзками. Он первый все так публично любимые им рощицы пустит на стройматериалы.

– Как-то ты слишком… грубо, что ли. Бескомпромиссно. Неужели все патриоты своей страны настолько плохи? – Лена с интересом смотрела на меня.

– А все патриоты сидят в телевизоре, что ли? Туда пускают только тех, кого сто тысяч раз проверили вдоль и поперек. Ручные правдорубы. Ну, или совсем безнадёжные. Неужели вы думаете, что наш народ так уж любит нынешнюю власть? Да она им костью в горле торчит. А выплюнуть – никак. Там ведь бронемашины, ОМОН, армия. Растопчут в мгновение. Тогда почему за оппозицию не голосуют? Потому что видят эти морды алчные, самодовольные, и думают – ээээ, нет. Вас-то, ребята, нам тут только и не хватало. Тупик, пат. Любой ход – неверный. Больше того. Я сейчас скажу страшную вещь. Только сразу не бейте, а подумайте над моими словами. Все родившиеся после девяностых обязаны ненавидеть свою страну. Вот за что современному юноше или девушке любить эту, так называемую, родину? За бесплатное образование? Оно у нас было давно. Одно из лучших в мире. Уничтожено. Сейчас уровень общей грамотности такой, что кричать «караул» поздно. Медицина? Здесь интереснее. Мало того, что вас никто бесплатно лечить не собирается, так ещё и современные грамотеи по незнанию прирежут при удалении аппендицита. Так что тоже сильно мимо. Социальная защищенность? Инфраструктура? Воспитание подрастающего поколения? Свою пустоту мы замещаем чужой тупостью. Глупость – давно мейнстрим. Дайте мне хоть один пункт, за что я могу зацепиться! Пенсии? Да наше любимое государство заставит вас побираться, как только перестанете быть трудоспособными! Государственные чиновники, потерявшие землю под ногами? Они вам так хорошо рассказывают, как они денно и нощно работают на благо страны. Только, если КПД их дел был хотя бы как у паровоза, процветания не стоило ждать ко второму пришествию. Дармоеды и казнокрады. О чём говорить, если обычный человек, видя идущего навстречу милиционера, инстинктивно хочет перейти на другую сторону дороги? Он чувствует угрозу! Не защиту от социально опасных элементов, а угрозу! Кстати, вот кого на самом деле надо называть «воры в законе».

Повисла тишина. По лицам присутствующих я видел, что они уже тоже участвуют.