Травница

Мама поднимает указательный палец: «Сейчас, одну секундочку», — за руки тянет Лену за стол, отливает половину какао из своей нетронутой чашки в другую, посыпает маленькими зефирками, ставит на стол.

— Всё, начинай, я готова.

Лена хмыкает. Уникальная у неё мама. Лучшая. Отпив какао, Лена рассказывает и с таким видом и интонацией, будто о призраках будет идти речь:

— «Живут на краю нашего небольшого города две ведьмы: мама и её дочка. Приехали они пару лет назад, и теперь горожане не знают спокойствия»…

— Так уж и не знают, — хихикает мама. — Просто все соки из них выпиваем своей тихой-спокойной жизнью.

Лена, изображая простодушного рассказчика, энергично кивает:

— «Вот, вот! В тихом омуте водятся только черти. Красивые эти две ведьмы — мама и дочка. Соседи видят часто, как они ходят в лес в полнолуние. Должно быть, духов призывают или с демонами танцуют»…

Мама давится от смеха. Всплёскивает руками:

— Ну да, что такое медитации и просто уединение с природой, мы не слышали. И про пользу свежего воздуха для здоровья не знаем.

— «А женщина эта не стесняется нисколько своих занятий. Травы собирает, заговаривает и продаёт. Небось, души человеческие забирает у наивных людей, которые их у неё покупают. А ещё свечи делает. Заговоры пишет»…

— Ну да, так у нас теперь стихи называются.

— «Таких, как они, на кострах раньше сжигали. И правильно делали. Мало ли что на уме у этих ведьм?»

— Ой-й-й, очень удобно. Брать смелых, умных и привлекательных женщин, обвинять в ведьмовстве и казнить прилюдно. А потом говорить, что все женщины — оставшиеся в живых женщины — глуповаты и могут только рожать. И ведь если скажут, что ты колдунья, тут не сможешь доказать свою невиновность. Самовнушение — страшная сила, особенно коллективное. Дело случая, повезёт — не повезёт. Любое явление трактуется не в твою пользу.

— «Вот не зря эта дочка так хорошо учится! Энергию высасывает из других детей. Поэтому у них поведение плохое и оценки низкие!»

— Нда… — мама морщит лоб. — Я думала, больше в определённом типе людей некуда разочаровываться, а тут…

Лена прыскает.

— Мамы девочек, которые меня обижали, такое рассказывали, пока их ждали со школы, представляешь? Ладно, их дети, но…

— Они до сих пор их сами забирают? — недоумевает мама, ставя чашку на колени. — Так девчонки-то уже взрослые, тринадцать-четырнадцать лет!

— Я слышала, они им в телефон установили приложение, через которое можно в любой момент подслушать, о чём их девочки говорят. Все звонки, все сообщения читают так. И отслеживают местоположение. А ещё считают каждую копейку, которую те тратят в столовой.

— Боже ж ты мой, что творится, совсем с ума сошли, — мама хватается за голову. Кружка падает на пол, а пролившимися остатками какао лакомится собака. — Знаешь, Лен, — хмуро говорит мама, — у меня есть ощущение, что девочки те не очень-то хотели во всём этом участвовать. Или сливали на тебя весь свой негатив, который у них возник из-за такой вот невольной жизни.

— Ты что, думаешь, это их мамы настолько их доводят? Разве могут взрослые люди вести себя так?..

— О-о-о, — с грустной смешинкой протягивает мама. — Ты не представляешь, какими могут быть взрослые люди безответственными. Гора-а-аздо хуже детей.

Мама забирает у Лены кружку, подбирает свою, быстренько споласкивает и вновь садится за стол с задумчивым видом. Она замирает на какое-то время, пока Лена наслаждается ощущением той опоры, которую ей даёт мама. Какое же это счастье — когда можно прийти к ней и рассказать всё-всё, что лежит на душе, и она всегда поймёт и постарается помочь. И никогда — никогда её не осудит. Они — одна команда.

— Идеальным решением проблемы был бы переезд, — наконец говорит мама. — Но меня… меня питают эти места, этот наш дом, эта природа, этот лес и озеро… Понимаешь? Я чувствую, всем сердцем чувствую, что здесь моё место. Пусть друзей тут немного, но они ведь есть, и самые верные, родные. Я должна быть здесь. А вот тебя этот город будто бы выпроваживает. Кто знает, может, так будет лучше? Нет, то, через что ты сейчас проходишь — очень, очень, очень тяжело. И я тебе ужасно сочувствую. Люди бывают жестоки… А ты… Ты сильная, умная, смелая. И ты справляешься. Ты можешь постоять за себя. Очень тобой горжусь, доченька. Но я бы на твоём месте задумалась о том, чтобы после девяти классов поступить в колледж в город покрупнее. Мне очень не хочется тебя отпускать, но судя по всему, тебе так будет лучше.

— Я, если честно, сама думала об этом. Можно попроситься пожить у нашей родни, да ведь? Мне, конечно, страшновато, но оставаться здесь ещё страшнее. Спасибо, что поняла всё без слов, мам.

— Ну, конечно. В городе твоей мечты есть возможности, перспективы. А тут… тут только обиды. А на счёт тех девчонок… завтра же подниму вопрос с переводом в другую школу, ты больше их не увидишь. А вот я, уж поверь мне, устрою завтра встряску. Столько злости сейчас во мне… Так, а пока… пока, моя дорогая, не подышать ли нам свежим воздухом, чтобы обеим прийти в себя и успокоиться — хотя бы до завтрашних баталий?