Трав медвяных цветенье (СИ)

Девиц понабилось около десятка, и все они были похожи друг на друга, все хорошенькие, задорные – и одновременно было в лицах такое… – точно сковала тупая усталость. Иногда прорывалось оно – и Лала ясно читала: безнадёжность, скука, пустота… И это тревожило. И отвращало. Ни о какой дружбе ни с одной из них не могло быть и речи – Лала почувствовала это сразу. Девицы насмешливы, глазами поблескивают, шушукаются. А только от них не отделаешься. Они здесь хозяйничают, и Лала вынуждена подчиняться. В конце концов – надо дотянуть до утра… Господин обещал…

Лала задумалась. Обещать – обещал… А только – странный господин. И девицы странные.

Девицы суетились вокруг больших сундуков, озабоченно поглядывая на Лалу. Одна из них наклонилась и бесцеремонно ухватила её за щиколотку.

– А туфельки, похоже, не подберём! – изрекла. – Что-то нет ничего на такую ножку.

– И не надо, – осмелев, молвила Евлалия. Развязывая кожаный мешочек, привешенный к поясу, где носила подаренные Стахом башмачки, пояснила:

– Я, считай, прямо из церкви. Гназды церкви топят, и валенки можно скинуть в притворе.

– Ишь как!? Гназдова девица к нам попала! – перемигнувшись меж собой, девушки расхохотались и стащили с Лалы сарафан:

– Ну-ка, Гназдуха, какая ты есть? пошли с нами – попарим тебя!

После бани Лалу закутали во что-то мягкое и пушистое. Пока она сомлевала в остатках пара – девушки окружили её.

– Ну? – бойко сказала одна, – что ты ещё хочешь? Нам велено ублажать тебя!

– Поесть… – робко попросила Лала, – и поспать…

– Поесть? Господин тебя ждёт на ужин! А поспать – у нас трудиться принято…

Тут девушки прыснули со смеху, повергнув Лалу в изумление.

– Ладно! На! тебе корочку, – сжалилась одна, – червячка заморить!

– Ну-ка! Садись ближе к огню! – приказала старшая, – косу тебе разберём, расчешем. Хороша коса!

– Не окорнали бы! – хихикнула другая девица.

Озадаченной Лале принесли не её платье, а совершенно другой наряд.

– Это так… пока… как гостье! – утешили её девушки. – Ты у нас – как? – гостья долгая? Не долгая?

– Хватит болтать, девки! – прикрикнула старшая.

– Я завтра уеду, – пролепетала Лала.

– Зря! – пожала плечами другая, – от сытой жизни-то уезжать?

– Ну-ка! – топнула ногой старшая, девица крупная и осанистая, склонная подбочениваться да глядеть косо-снисходительно, – вон пошли!

Она повернулась к Лале:

– Ты, Гназдушка, вот что… слушайся-ка… вырядить надобно. Зеркало – видишь? В зеркало – глядись. Эй! – свистнула девчонкам, – двое сюда! Остальные – кыш!

Девушки завертелись возле гостьи, в руках их замелькало что-то яркое, переливающееся. Быстрые пальцы щекотали, бегая по спине и плечам. Лала поёжилась и хихикнула.

– Ну-ка, стой смирно! – прикрикнула на неё старшая, – дай приладить!

В громадное, чуть ни в стену зеркало – Лала видела себя. Сперва голую. Стройную, ладную, точно плавными линиями обрисованную. Потом утянутую в странный и навевающий опасливые мысли наряд – пунцового блестящего шёлка, с узорными причудами вместо рукавов и открытыми до груди плечами. Позади платье тянулось и шуршало складками, образуя что-то наподобие хвоста, и подозрительно распадалось надвое.

– Что это?! – изумилась Лала.

– Убор драгоценный. По тебе! Просто влитой! Глянь, как играет!

– Но… в нём же ходить нельзя!

– В стране-неметчине все так ходят, – заметила одна из девиц, – и никто ещё от этого не помер!

Лала невольно залюбовалась в зеркало. Жутко красивое существо колыхалось в глади стекла. Но – явно – не от мира сего.

– А косу и плести не стоит, – прикидывая глазом, пробормотала главенствующая, – и так красиво. Такие волосы не прятать – в глаза надо казать!

– Ароматами, ароматами бы её… – подсказала младшая.

– Можно и ароматами, – согласилась та, принимая из угодливых рук прозрачный вспыхнувший в свете свеч сосуд. Сияющая стеклянная пробка сладко чмокнула, и на макушку Лале упала капля, пронзив воздух каморки болезненно-тонким запахом неведомых цветов.

– Что это? – изумилась она.

– Ляроз, – равнодушно процедила главная, выхватывая из печки железные щипцы – закрутить на висках прядки.

– Как? – ошарашенно переспросила Лала.

– Ляроз! – рассмеялась младшая. – Мы все порой в Лярозе,! Господину нашему, князю… – радостно зачирикала она и вдруг ойкнула.

– Будешь знать! – сердито зыркнула на неё старшая, отпуская покрасневшую от щипка кожу возле локтя, – не так бы тебя ещё!

Затем она бросила щипцы и кивнула перепуганной Лале:

– Теперь – идём!

– Идти? – ужаснулась та.

– Давай-давай, – поторопила старшая, – и так завозились.

Лала попятилась:

– Да ты что? Я в таком виде никуда не пойду!

– А кто тебя спрашивает?! – возмущённо пискнула младшая, потирая локоть – и снова получила щипок, уже ногтями. Исполнив долг, старшая тут же доказала, что не только щипаться умеет. Обернулась к Лале с располагающей улыбкой, по-дружески огладив её мягкими ладонями: