Траурный марш по селенью Ранкас

Но животворящий текст не остановил жирного и потного служителя медицины. Поначалу его не трогали, поскольку перевидали немало чужаков, которые скоро убирались восвояси, проклиная вредоносный климат. Всякий понимал, что медику остается одно: играть в покер; но он, на свою беду, полез к Дону Анхелю. Привычный к благодарностям травник отнесся к нему терпеливо, но однажды в воскресенье на площади новый врач его остановил.

– Эй, колдун! – крикнул он перед всем народом, просто рот разинувшим от удивленья. – Если ты мужчина, приходи сюда через неделю. Посмотрим, как ты себя исцелишь!

Дон Анхель вздохнул и через неделю прибыл на площадь на вороном коне. Люди сюда собрались из самых дальних селений.

В первом раунде дон Анхель попросил у медика три яда, выпил их залпом и пожевал три травки. Пис-пис, которому в ту пору шел четырнадцатый год, отер с его лица лиловые, желтые и фиолетовые струи пота особым платком в крестах и полумесяцах. Затем медик с улыбкой выпил смесь дона Анхеля и через пять минут изошел кровью. Он колол себе что-то, зажимал отверстия ватой, но кровь лилась из носа, рта, ушей и заднего прохода. Да, ученик такого учителя нагонял страх на самих жандармов; к тому же они нуждались в зельях, которые привлекли бы к ним сердце неверной или увеличили их мужскую силу.

Эктор Чакон бежал из Янауанки, думая о Пис-писе. Он понимал, что один не встанет лицом к лицу с наглыми и. важными врагами. По пути в Уануко он решил сколотить вооруженный отряд, который мог бы выкурить помещиков из поместий. Страдали ведь не только люди – Скотокрад говорил ему, что мучается и скот. И Чакон мечтал, что объединит всех отчаявшихся и вернется убить судью, а Пис-пис ему во всем поможет. Золотая Улыбка недолюбливал беззакония и даже в тюрьме распутал целый клубок неправды. Да, таких людей поискать. И Чакон лелеял мечты о том, как Пис-пис повытрясет из жандармов душу, подыщет нужный яд для новых пополнений, а особенно ревностные изойдут у него кровью.

Завидев Уамалиес, он остановился, привязал коня и умылся в ручье, а потом вошел в селенье. Пис-пис жил у самой дороги. Чакон издалека услышал смех и увидел, что на порог вышла грудастая женщина, баба первый сорт.

– Пис-пис не тут живет?

Женщина недоверчиво на него посмотрела.

– Мы с ним пять лет просидели, донья.

Кто-то выглянул из-за двери, кто-то толкнул ее ногой, и меднолицый толстяк с золотой улыбкой протянул к Чакону руки. Он хохотал и хлопал себя по бедрам.

– Ой, Чакон, Чакончик, как я по тебе соскучился! Все думал про тебя, думал, а ты и не зайдешь! Куда тебе до нас, бедняков! Ребята, иди сюда, тут мой друг Чакон!

Они обнялись. Вышли еще двое: один такой тощий, каких Чакон и не видывал, в рваных штанах и кожаных лохмотьях вместо куртки, а другой – мускулистый, крупный, с простодушной белозубой улыбкой.

– Это мой друг, Эктор Чакон, – сказал Пис-пис, хлопнув его по плечу.

– Мы о вас много слышали, дон Эктор! – сказал Тощий.

Пис-пис хлопнул женщину по заду.

– Эй, жена, зарежь-ка нам курицу, угости моего друга!

Комната была заставлена и завалена стульями, седлами и мешками с картошкой. Шесть полных и шесть пустых бутылок показывали, что перед его приходом тут пили пиво.

Пис-пис откупорил бутылку и сказал:

– Зачем пожаловал, друг?

– Как мы сговорились.

– Можно к вам? – спросил с порога могучий крестьянин из соседней деревни Чорас.

– Это Чакон, – сказал Пис-пис. Новоприбывший глядел недоверчиво.

– Да, я Эктор Чакон.

– Я много слышал о вас, сеньор! – сказал Могучий.

– Ваше здоровье! – сказал Пис-пис. – Я уважаю настоящих мужчин, а не сопляков каких-нибудь. Что с тобой, друг? Я по лицу вижу. Говори. Здесь все свои.

– Беда со мной, ребята. Я человека убил.

– Я о нем слышал, об этом судье, – сплюнул Пис-пис, когда Чакон кончил свое повествованье.

Еще двенадцать бутылок предстало перед гневными собратьями.

– Он двадцать лет людей изводит. Кто его тронет, всех сажают. У него две тюрьмы – в городе и в поместье.

– Я слышал, – сказал Тощий, – в Уараутамбо в тюрьме окон нет.

– Да, нету, просто дверка в кулак, чтобы картошку раз в день просунуть.

– А ты что думаешь, друг? – спросил Пис-пис, открывая еще одну бутылку.

– Я думаю землю мою отвоевать. С помещиками миром нельзя. Я думаю начать кровавую борьбу.

– А выборный?

– Сидит.

– А глава, общины?

– Сидит.

Тощий встал.

– Это терпеть нельзя.

– Эктор прав, – сказал Пис-пис. – Мы врем, что у нас свобода. Мы – рабы. А чтоб выйти на волю, надо убивать.

– Вот и будем убивать богатых в провинции Каррион, сеньоры, – сказал. Эктор. – Начнем с Янауанки. Я готов умереть. Поможешь мне, друг? – И он несмело взглянул на Пис-писа.

Пис-пис посмотрел на него весело.

– Помогу, друг. Чего тебе не хватает?

– Оружия, друг, и хороших советов.

– Ответим на беззакония кровью! – воскликнул Тощий. – Это будет вроде революции.

– Они станут стрелять, – сказал Пис-пис.

– И мы в них станем стрелять, – отвечал Тощий. – Я в армии служил. Я знаю, как с войском сражаться.

– Начнем с судьи, – сказал Чакон.

– Я готов, друг.

Своей небольшой рукой Пис-пис погладил бутылку и ловко откупорил ее.