Траун

— Значит, Ренкинг и сегодня повесил на вас работу? — спросил он, вертя карту между пальцами. Девушка с тревогой отметила блеск и неподвижность его глаз. «Вихревороты» или что покрепче. Оставалось надеяться, что он еще не совсем набрался. Очень уж хотелось покончить с делами и вернуться на вечеринку.

— Да, ваше превосходительство, — ответила она. — Но я уверена, что по пустякам он не стал бы вас беспокоить.

— Поэтому послал вас, — криво усмехнувшись, проговорил мофф. — Ну, пойдемте. — Взмахнув узорчатым красно-желтым плащом, он развернулся и направился к лифтам. — У меня в номере есть защищенный планшет, — объяснил мофф спешащей за ним девушке. — Через минуту вы сможете вернуться к празднованию.

— Конечно, ваше превосходительство, — проронила Аринда, озираясь по сторонам. Она никогда не видела номеров «Алисандра» даже на голографиях. Если они под стать бальному залу, то стоит взглянуть хоть одним глазком.

Ожидания оправдались.

— Если хотите что-нибудь выпить, — произнес Гади, прошелестев к внутренним покоям по пушистому ковру, который застилал гостиную, — дроид смешает вам любой коктейль.

— Спасибо, ваше превосходительство. — Аринда уставилась на длинную барную стойку у стены и неподвижно стоявшего там дроида-бармена тщательно воссозданной классической модели С5 производства «Элитмаш». Соблазн был велик, но она при исполнении. Так что девушка ограничилась разглядыванием резных панелей, росписи и декоративной инкрустации на стенах. Гостиная была вдвое больше ее квартирки, а снять весь номер на сутки, должно быть, обошлось бы в ее годовое жалованье.

— Я рад, что прислали именно вас, — позвал мофф из соседней комнаты. — В последние месяцы я часто видел вас у себя в офисе. Обычно вы что-то приносили. Ренкинг явно очень высокого мнения о вас.

— Спасибо, ваше превосходительство.

— Так же как и я, — продолжил Ради. Очень высокого мнения о вас. Скажите, вам нравится на него работать?

— У него очень интересно, — сдвинув брови, проговорила девушка. Такие вопросы ни с того ни с сего не задаются. Непонятно — то ли мофф пытается завязать непринужденную беседу, то ли хочет подловить ее.

— Разумеется, интересно, — подхватил он. — Самое дипломатичное и при этом самое невыразительное слово. — Снова появившись в гостиной с инфокартой сенатора, он прошагал по ковру. — Возьмите. Можете отнести ему прямо сейчас.

— Благодарю, ваше превосходительство, — сказала Аринда, хмуро глядя на свою ладонь. Карта была похожей на ту, что дал ей Ренкинг... но в то же время было с ней что-то не так. Цвет совпадал, и эмблема сенатора в верхнем углу была правильной. Может, вес не тот? Аринда взвесила карту на ладони.

И тут до нее дошло: дело в эмблеме. На всех рабочих инфокартах сенатора рисунок был выгравирован, а здесь было, скорее, рельефное тиснение.

Карту подменили.

Аринда подняла глаза на моффа, который взирал на нее с угловатой полуулыбкой.

— Очень хорошо, госпожа Прайс, — тихо проговорил он. — Хотя на самом деле нет.

— Ваше превосходительство? — робко произнесла девушка.

— Вы заметили, что карта отличается. Досадно. Если бы вы просто отнесли ее куда надо... как я и сказал, дело дрянь.

Он без предупреждения вскинул руку. Аринда только и успела заметить маленький тюбик, как ее лицо и грудь осыпало облачко мелкого порошка. Инстинктивно зажмурившись, она отшатнулась...

— Придется взяться за вас по полной программе, — закончил свое краткое выступление мофф. — Это, уважаемая госпожа, полстиновый спайс. Чрезвычайно редкий и дорогой. И запрещенный законом. А на вас, милая моя, его столько, что вы гарантированно проведете остаток жизни за решеткой.

ГЛАВА 11

Командование войсками — это всегда поход, а не конечная точка. Оно наполнено испытаниями, и с появлением новых препятствий нужно заново доказывать свою состоятельность. Иногда эти препятствия ставятся извне. Иногда они происходят из-за сомнений подчиненных. Но случается, что к ним приводят ошибки и недостатки самого командира.

В политике все не так. Как только достигнут определенный уровень власти и влияния, больше нет нужды доказывать свою компетентность и способность вести за собой. Достигшие политических вершин привыкают к тому, что каждое их слово ловят на лету, а каждый каприз исполняется как приказ. И каждый, кто видит атрибуты власти, подчиняется ей.