Трансмиграция Тимоти Арчера

— Мне не надо. Мне и так неплохо.

— Наверноe, так. — Она кивнула. — Как бы я хотела вернуться в Лондон. Ты ни разу не была в Лондоне.

— Не хватало денег, — парировала я, — в Епископском дискреционном фонде. Для Джеффа и меня.

— Ах, точно. Я весь его спустила.

— Большую его часть.

— Я помирала с тоски. Пока Тим торчал с этими старыми педиками-переводчиками. Он говорил тебе, что Иисус — фальшивка? Поразительно. Вот через две тысячи лет мы и выяснили, что все эти Logia и все эти высказывания «Я есмь» целиком выдумал кто-то другой. Никогда не видела Тима таким подавленным. Он только и делает, что сидит, уставившись в пол, в нашей квартире, изо дня в день.

Я ничего не ответила на это.

— Как ты думаешь, это имеет значение? — спросила Кирстен. — Что Иисус был фальшивкой?

— Для меня — нет.

— Они в самом деле не опубликовали важнейшую часть. О грибе. Они будут хранить это в секрете, сколько смогут. Однако…

— Что за гриб?

— Энохи.

— Энохи — гриб? — недоверчиво переспросила я.

— Гриб. Тогда это был гриб. Они выращивали его в пещерах, эти саддукеи.

— Господи Иисусе!

— Они делали из него грибной хлеб. Они делали из него отвар и пили его. Ели хлеб, пили отвар. Вот откуда появились два вида хостии, тело и кровь. По-видимому, гриб энохи был ядовитым, но саддукеи нашли способ обезвреживать яд — по крайней мере, что-то делали с ним, что он не убивал их. Они галлюцинировали с него.

Я засмеялась.

— Тогда они были…

— Да, они торчали. — Теперь смеялась и Кирстен, вопреки своему желанию. — А Тиму приходится каждое воскресенье подниматься в соборе Божественной Благодати и совершать причащение, зная обо всем этом, зная, что они просто перлись в психоделическом трипе, как малолетки на хипповом Хайт-Эшбери. Я думала, что это убьет его, когда он узнал.

— Тогда, по сути, Иисус был наркодилером!

Она кивнула.

— Двенадцать апостолов — это теория — контрабандой доставляли энохи в Иерусалим, и их схватили. Это лишь подтверждает, что разгадал Джон Аллегро… Если тебе довелось ознакомиться с его книгой.[57] Он один из величайших ученых по ближневосточным языкам… Он был официальным переводчиком Кумранских рукописей.

— Я не читала его книгу, но знаю, кто он такой. Джефф рассказывал.

— Аллегро понял, что ранние христиане исповедали тайный грибной культ. Он вывел это из свидетельств в самом Новом Завете. И он обнаружил фреску или настенный рисунок… в общем, изображение ранних христиан с огромным грибом amania muscaria…

— Amanita muscaria, — поправила я. — Это красный мухомор. Они крайне ядовиты. Так, значит, ранние христиане нашли способ детоксифицировать их.

— Аллегро настаивал на этом. И у них были глюки. — Она начала хихикать.

— А гриб энохи существует на самом деле? — спросила я. Кое-что о грибах я знала: до брака с Джеффом у меня был парень, миколог-любитель.

— Ну, тогда наверняка был, но сегодня уже никто не знает, что это мог быть за гриб. Пока в Летописях саддукеев его описания не нашли. В общем, нельзя сказать, ни каким он был, ни существует ли он до сих пор.

— Быть может, он не только вызывал галлюцинации, — предположила я.

— Например?

Тут ко мне подошла медсестра:

— Вы должны уйти, немедленно.

— Хорошо. — Я встала, взяла пальто и сумочку.

— Наклонись, — поманила она и прошептала мне прямо в ухо: — Оргии.

Поцеловав ее на прощанье, я покинула больницу.

Вернувшись в Беркли и доехав на автобусе до старого фермерского домика, в котором жили я и Джефф, я еще издали увидела молодого человека, стоявшего нагнувшись у края крыльца. Я в нерешительности остановилась, гадая, кто бы это мог быть.

Низкий и толстый, светловолосый, он гладил моего кота Магнификата,[58] безмятежно свернувшегося клубочком у парадной двери. Какое-то время я наблюдала, размышляя, коммивояжер ли это, или кто другой. На нем были не по размеру большие брюки и цветастая рубашка. Выражение его лица, когда он ласкал Магнификата, было самым мягким из всех когда-либо виденных мною. Этот парень, который, несомненно, не видел моего кота раньше, излучал нежность и едва ли не осязаемую любовь, что и вправду было для меня совершенно новым. Такая добрая улыбка встречается на самых ранних изваяниях Аполлона. Полностью поглощенный ласканием Магнификата, парень не замечал меня, хоть я и стояла недалеко. Я смотрела, очарованная, ибо Магнификат был побывавшим в переделках старым котярой, обычно не подпускавшим к себе незнакомцев.

Внезапно парень поднял глаза. Он робко улыбнулся и неуклюже поднялся.

— Привет!

— Привет. — Я направилась к нему, осторожно и очень медленно.

— Я нашел эту кошку. — Парень моргнул, все еще улыбаясь. У него были простодушные голубые глаза, без всякого намека на коварство.

— Это моя кошка, — ответила я.

— Как ее зовут?

— Это кот, и его зовут Магнификат.

— Он очень красивый.

— Кто ты?

— Я сын Кирстен. Я — Билл.

Это объясняло голубые глаза и светлые волосы.

— Я — Эйнджел Арчер.

— Я знаю. Мы встречались. Но это было… — Он нерешительно замолчал. — Я не помню когда. Меня лечили электрошоком… У меня плохо с памятью.

— Да. Должно быть, мы действительно встречались. Я как раз из больницы, навещала твою маму.