Трансформация огня

«Смути меня, усмешкою смути…»

Смути меня, усмешкою смути,
сбей на лету, все закажи пути,
Всегда есть выход
в твой старинный сад,
где яблоки висят, синеет виноград.

Там старый соловей.
торчит над алой розой
в извечной позе, и зубрит рулады —
иранские показывает гланды,
а роза задыхается без прозы.

Смути, пойду под грушу упаду,
вспугну певца и темную траву
у розы на виду,
на зависть розе,
к ее смущению
предам стыду.

Охрипший соловей бранится
в тишине,
измятая трава к утру воспрянет,
покроется росой,
а душу мне
омоет свежесть соловьиной брани.

Все праздники мои в твоем саду,
Смути меня — я в нем тебя найду.

ЛУНЬ

Черные ели
на днище
ущелья,
как вороны в яме,
крылья свои опустив и конусы клювов задрав,
ждут.
И под ними медведи,
как шубы пьяные,
ставшие на карачки нанюхаться трав,
ждут.

Бьется о гулкие стены ущелья
белое било —
лунь.
Он разбивает о серые камни
белые перья скул,
как светлые гвозди вбивая звоны
в темный прозрачный гул,
он крыльями знает:
сейчас запылает
невидимый снизу
луч.

Лунь трассой пронзится
и соловьем защекочет,
и воробьем защебечет,
грянет, как кочет,
в нем размахнется лебедь
и встрепенется кречет,,
горлинка заликует —
еще не вечер!

Это время нашего голоса,
это зенит.
В ухо доброго неба
ввивается трелью глас —
лунь поднебесный жаворонком звенит;

глотку пронзает солнечная игла.
С лучшими луч играет,
нравится нам игра,
луч, повторяйся,
как будто заело пластинку .
По темному диску земли
катайся, игла,
касайся меня —
я значение неба постигну.

…Луч уйдет в борозду другую,
в долину сумрак вернется.
Кривыми крылами
в твердеющие небеса
Лунь удивленный,
Лунь онемевший бьется.

А за хребтом
вспыхивают
голоса.
Лунь темноту таранит;
он перепелкой не спел,
раненой грудью хрипит —
снегирем не успел.
А за хребтом голоса
раскаляются добела —
во все горло по-луньи
распевают перепела.

В КАРГОПОЛЕ, ВСПОМИНАЯ ВЕСНУ