Трансформация

— Знахарь, видит дар человека, может помочь его раскрыть, может описать его, расскажет, как с ним жить и как развивать. Этот знахарь дело своё крепко знает, потому и Алмаз. Глаз-алмаз, слышал такое выражение?

— Дорого берёт?

— Если просто консультация, то десятка. Если править дар, или открывать, то пара-тройка горошин. Тебе, кстати, на карту утром зачислят два спорана, считай первую неделю отработал. Сегодняшний бой снимал беспилотник, твои действия высоко оценило руководство. От города тебе премия одна горошина, и от меня лично вторая. Держи, — Катран протянул маленький полиэтиленовый пакетик на зажиме, внутри лежали два маленьких желтых шарика. — Один обязательно прими сегодня, со вторым волен обращаться по своему разумению, но чувствую, раз спросил про Алмаза, то пойдёшь к нему. Да, там может и пригодится, только знахарь он правильный и вряд ли будет с новичка драть три шкуры. Как разводить знаешь?

— Да, конечно. Ещё у меня просьба есть.

— Излагай, — сказал спокойно, как будто заранее знает просьбу.

— Домой хочу, — понимая, что сказал глупость, что это можно истолковать как «вернуться в прежний мир», поспешил добавить. — В свой дом, в квартиру. Мой кластер ведь еще не перегрузился, мне сказали период у него полтора месяца. Вот и хочу домой сходить, попрощаться с прошлой жизнью. Собирался впопыхах, и вот теперь тянет к родному. Потом же прилетит не мой дом, а чей-то чужой.

— То, что понимаешь про чужой дом, это молодец, и человек там будет… не ты, а чужой, совсем чужой. То, что тянет, так про это забудь, выкинь из головы и не думай — отрезанный ломоть.

— Если сейчас не схожу, потом до конца жалеть буду. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, что не сделал.

— Глупость. Кто-то слепил красивое словцо, а ты и рад ляпать, не думая. Как там у классика: «повторяя слова, лишённые всякого смысла»[4].

— Это кто? Тоже Розенкруг?

— Не знаю такого, а песню Мачете гоняет в машине.

— И все-таки, мне надо сходить, чувствую тоску, порой так тяжело на душе — спасенья нет.

— Будет хуже только. Придёшь, а там кости повсюду разбросаны, а на потолке, на стенах, везде бурые брызги. Даже если что-то для тебя дорогое и заберёшь, то потом сам и выбросишь, потом всё выбросишь, стараясь забыть эти кости и брызги, — обычно сухая речь Катрана, на этот раз была на удивление образной.

— Да нет, я там один был, прилетел один. Выходя, дверь запер. Если чьи кости там и встречу, так только соседей. Люди они конечно не плохие, но будучи костями они для меня кости и есть. Отпусти командир. Пожалуйста, — есть! дрогнул, ещё не зная ответ, я почувствовал, что решение принято положительное. — Я туда и назад за день-два управлюсь. Там всё равно уже никого нет, все разбежались.

— Сегодня утром тоже думали, что там никого нет и все разбежались.

О, черт! Как это я так сморозил глупость, тысячу раз давал себе зарок не трепать языком попусту. Ещё в той жизни излишняя словоохотливость обращалась против меня. А если выпил алкоголя, то всё — грейте уши все, кому не лень. Не лень обычно было женам моих друзей. Эх! Как сейчас помню, сядет такая красавица рядом, возьмёт меня за руку, второй рукой подливая незаметно, и спрашивает: «Ну, ну, так, а что ты там говорил, на рыбалке… кто там с вами был?»

— Хорошо, неделю восстановиться, потом иди. Всё это время готовься, карту изучай, в сети есть хорошая карта с несколькими слоями разных масштабов. Особенно хорошо изучи расписание перезагрузок окрестных кластеров, чтобы не попасть под мигрирующую стаю. До перезагрузки больше месяца, не суетись, умение ждать порой ценнее обретённого дара.

— Понял, так и сделаю.

Пару минут шли молча, наконец, Катран остановился возле обычного дома, отличающегося от большинства других отсутствием на первом этаже какого-либо коммерческого предприятия, полностью жилой дом.

— Ну раз дело пошло на исполнение желаний, то и у меня к тебе будет просьба, — собеседник взял паузу, неужели это нерешительность? — Знаешь, я в этом стабе уже больше года и год как командую этой группой. Всё это время отряд постоянно несёт потери, сменилось несколько составов. От самого первого никого не осталось, а вот старожилами у нас три человека: Щит, Кремень и Смайл. Ты новый человек в группе, что можешь о них сказать?

— Да, ничего, собственно. Совсем ничего. Щит может заблокировать удар, Кремень может искрами сыпать, когда пальцами щёлкает, а Смайл вообще явных талантов не имеет.

— А между тем они уже десять месяцев со мной, и не царапины. Первое время никто внимание не обращал, а три месяца назад мы в качестве лёгкой завесы прикрывали бронегруппу… Бронегруппа до единого человека полегла, нашу завесу всю размотали, мне руку по локоть оторвало, а у этих парней опять ни царапины.

— Отсиделись где может?

— Какое там, на рожон не лезли, но бой вели. Пока мой броневик не подбили всё писал беспилотник, потом специально отправляли людей запись достать. Упрекнуть их не в чем.

— И как я могу помочь прояснить с ними?