Трансформация

В этот раз я метил в шею, туда где у обычного человека сходятся ключицы. В открытую пасть или маленькие глазки попасть сложнее. Бить в покатый лоб? Так ведь он выше меня ростом и стрела с его лбом встретится под таким углом, что наверняка выйдет рикошет.

В шею тоже получилось удачно, всего-то мгновение эта зона была открыта, и я вбил туда свой снаряд. Машину водило из стороны в сторону, и поверженный монстр, шатаясь, пытался одной лапой найти опору, второй удерживать пробитое горло. На очередном вираже он вывалился за борт.

Оставшиеся монстры, только-только отъевшиеся до уровня горошников, пытались пробиться в салон автомобиля, сотрясая двери градом ударов. Первым не выдержало боковое стекло со стороны водителя — осыпалось мелкой крошкой. Сунувшийся было заражённый получил в глаз удар ножом, обмяк и пусть на секунду, но задержал своего менее прыткого товарища. Цыган ещё не успел выдернуть нож из первой жертвы, а по салону полетели брызги стекол пассажирской двери. Опять завизжала Оксана, а её муж, перевалившись со своего места, всадил нож в череп твари успевшей запустить когти в супругу.

На этом моменте к разборке в салоне успел подключиться и я. Бросив разряженный арбалет, и метнувшись на правую сторону кузова к пассажирской двери, в упор расстрелял монстра, выдравшего из оконного проёма своего погибшего собрата с застрявшим в черепной коробке ножом. Две пули в темя и монстр кулем валится на землю. Переместился к водительской двери и также из кузова всадил в последнего мутанта почти десяток пуль — все убойные зоны жертвы уже были скрыты в салоне автомобиля где Цыган голыми руками пытался отбиться от совсем не рядового заражённого. В какой-то момент одна из пуль перебила позвоночник, монстр забился и вывалился наружу. Добил его выстрелом в голову.

Это было похоже на автомобильную аварию, пять секунд и машина изувечена, а в салоне окровавленные тела. С такими ранами без экстренной медицинской помощи не выживают: у женщины разорвана грудь, у мужчины бок. Рана Оксаны представляла собой три глубокие, до кости, борозды через всю грудную клетку оставленные когтями мизинца, безымянного и среднего пальцев. Коготь указательного вначале зацепил лицо, разодрал щеку, десну и только потом прошёл по груди оставив тоже кровавую, но не такую страшную рану как три других. Женщина была без сознания. У цыгана на боку плоть висела лохмотьями, кровь лила рекой. Сунул ему в руки бутылку с живцом.

— Пей и полей на рану, так здесь положено — медицина такая.

Кинувшись доставать из салона Оксану, услышал за собой шипение и поток грязных ругательств. Однако, когда я вынес пострадавшую, то на земле уже было расстелено одеяло. Осмотрел рану, и как умел произвёл перевязку: рассечения прикрыл сменной футболкой Цыгана, промочил живцом и наложил тугую повязку. Вся эта конструкция по мере сооружения мгновенно пропитывалась кровью. В завершении я приподнял голову пациентки и влил в губы немного живца. Вот и всё лечение.

— Она умрёт? — Цыган прикрыв растерзанный бок окровавленной тряпкой привалился к капоту машины.

— Нет. Не успеет, нас всех очень скоро съедят, если не уберёмся отсюда прямо сейчас.

— Хорошо. Сейчас переведу дух и поедем.

— Вот, мы же только что чудом уцелели. Пешком и только пешком. Вдоль оврага к лесу. Перевяжу твою рану, сменишь окровавленные штаны, обувь и пойдём.

— Оксана без сознания, я ранен. Слышь, поехали назад, а? — в его голосе чётко звучали просящие, почти умоляющие нотки.

— Цыган, посмотри, какую колею мы пробили, увязнем. Тем более, посмотри, сколько мы проехали под уклон, а теперь нужно наоборот — вверх. Мы застряли, дороги назад нет. Если через десять минут мы не тронемся, то к лесу живыми не дойдём.

Пока перевязывал рану, мой товарищ всё причитал, что нельзя трясти его девочку, что она слаба, что надо положить её в кузов и потихоньку ехать, а он будет толкать, и вообще можно воспользоваться лебёдкой.

— Цыган дружище, лебёдка не поможет в чистом поле, толкать вообще не вариант. Мы даже по бровке не проедем, в этой низине… Первые двести метров с одной остановкой я пронесу Оксану на руках, потом ещё двести метров мы её будем нести вдвоём — в одеяле, как на носилках. Всего-то километр.

Первые сто метров были самыми лёгкими. Через пятьсот метров, мы в очередной раз повалились без сил — шли по самой границе распаханного поля где и ноги в земле не так сильно вязнут, и не путаются в некошеной траве. А как же это во время войны раненых выносили, причём женщины огромных мужиков? Тут-то всё наоборот — два мужика одну женщину не могут километр пронести. В прежнее время, я как-то нёс из магазина домой тридцати двух килограммовую гирю на плече… Икроножная мышца на правой ноге неделю ныла.

Спустя бесчисленное количество времени мы добрались до леса.

— Знаешь Хват, я дальше не смогу, сил нет.

— Всё, Цыган, самое тяжёлое позади. Сейчас я сделаю пару эликсиров — оживём! Мы с тобой затрофеили очень богатую добычу. Жаль вещи почти все бросили, но это дело здесь наживное.