Трансфер гастарбайтера

Курбана удалось раскрутить до трех миллионов евро. Звонок из Питера пришелся на ланч, но получился самым увесистым — там работают не какие-то жлобы, наподобие манчестерских. Четыре миллиона — главное, чтобы не досталось «Спартаку» и «Динамо». Браво, гусары, тысяча чертей! Денис не дал своему помощнику Федору доесть десерт.

— Вот телефон Худоерова. Свяжись, мигом к нему на вечернюю тренировку, после тренировки никому не давай с ним говорить, хватай этого гастарбайтера в охапку и быстро к нам в офис. Надо хотя бы посмотреть на него, познакомиться. Обязательно возьми мой BMW. И охранника прихвати для солидности.

— Слушай, а он вообще умеет играть в футбол? — Федор был пытливой натурой, а не просто исполнителем.

— Да какая разница!

— Ну, все-таки.

— А остальные умеют, что ли?

— Денис, а ты не боишься?

— Чего?

— Ну… типа мы продаем мыльный пузырь, который завтра лопнет.

— Мы продаем мыльный пузырь с ароматом понтов. А понты вечны, — философски высказался Лахтин. — Понты и есть жизнь. Поторопись!

После обеда в дело вступил Суркис. Его оппонентами были не какие-то там «Манчестеры Сити», «Спартаки» и «Зениты». Киев вышел на тропу войны с москалями.

— Ющенко поставлен в известность, — его прощальные слова вдохновляли.

К вечеру у Лахтина появился лютый враг. Гинер! Президент ЦСКА нанес дикое, несмываемое оскорбление. Он не позвонил и не предложил продать ему Худоерова. Зато позвонил Федор. Тренировку видел, переговорил, ждал на улице у административного здания «Олимпии», но тот не вышел, из раздевалки смылся, телефон выключен. Денис обматерил Федора так, что у того скукожилось ухо.

— Хоть как он выглядел на тренировке? — полюбопытствовал Лахтин, выплеснув гнев.

— Да какая разница, — грустил Федор.

— Ну как… все же важно понимать, какую рыбу мы упустили.

— Судя по предложениям «Спартака» и «Зенита», солидную рыбу.

— Не раскисать! Сейчас позвоню родителям этого Худоерова, а потом скажу, где его искать.

Но тут раздался странный звонок — абонент не определялся, что не сулило ничего хорошего.

— Здравствуй, дорогой, это Гогоберидзе бэспокоит. Познакомиться надо, поговорить — у меня с сэгодняшнего дня права на шэстьдесят процэнтов трансфера Джамшеда.

— Извините, плохо слышно. Гога… что вы мне предлагаете брать? Не понял.

— Брать не прэдлагаю. Прэдлагаю продать. Вмэсте продать. И зовут мэня Гиви, а не Гога.

— Мне показалось, что вы представились Гогой.

— Я прэдставился Гогоберидзе. Это нэ имя и фамилия, это все вмэсте фамилия.

— Тогда это, конечно, меняет дело, — желчно иронизировал Денис. — А что вы от меня хотели?

Гиви сделал то, что Денис, войдя в переговорный раж, позабыл сделать до обеда. Грузин подписал с Худоеровым договор.

— Извините, а как это так? — попробовал качать права Лахтин. — У вас что, есть лицензия агента или юридическое образование?

— Нэт у меня ничего, дорогой, — ласково урезонил Гиви. — Я родственник Джамшеда. А родственники по закону имэют право прэдставлять интэресы футболиста.

— Так ведь он таджик? — в смятении заорал Лахтин.

— А почему ты, дорогой, думаэшь, что грузин нэ может быть родственником таджика?

Русские в националистическом порыве уничижительно называют кавказцев хачами, а выходцев с Востока чурками. Неожиданный поворот в трансферной истории Худоерова подвел Лахтина к созданию новой исторической общности. Хачурки — вот они кто! — негодовал Денис. Этот аферист, в жизни ничего тяжелее апельсинов не продававший, не стал брать все права себе, потому что никого в футболе не знает и никому Джамшеда сам по себе не продаст. Вот и решил оставить часть трансфера у Дениса, чтобы тому все-таки была выгода заниматься сделкой. А потом получит свою долю, не ударив пальцем о палец.

Гиви был тонким психологом и предложил встречу на следующий день — чтобы Лахтин мучился, переживал и накручивал себя. И чтобы завтра вокруг Джамшеда вырос ажиотаж. Ведь во всех клубах есть инсайдеры, которые наверняка сбросят в газеты информацию об интересе к Худоерову, а значит, он окажется на первых полосах. Завтра он станет еще дороже!

И снова звонки, звонки! До самой ночи. От тех же самых. И Денис не знал, что им отвечать. Совершенно потерял кураж, размяк, стал тряпкой. Лахтин ворочался до утра, обдумывая, как бы объегорить Гиви. А на заре пришел спасительный сон. Впрочем, он только поначалу был спасительным, а затем, расслабив Дениса и подавив его бдительность, проявил всю свою инфернальную сущность.

Денис зашел в свой любимый ресторан «Пушкин», чтобы славно пообедать, но официант попросил следовать за ним. Как это часто бывает во сне, Лахтин безропотно повиновался. Они долго спускались по зловещим лестницам, на которых курили субъекты, жутко напоминавшие Гоголя, каким его изображали в школьных учебниках. Наконец официант завел Дениса в подсобку, где на огромном деревянном столе лежал привязанный за конечности голый парень. Он поощрительно улыбался. Жирный кавказец щекотал его гусиным пером.

— Хорошо, что ты пришел, — отвлекся от своего дела персонаж, в котором Денис безошибочно угадал Гиви. — Давай дэлить Джамшеда.

— А как? — испугался Лахтин.