Транс

Махишасура сунул лапу в ближайший куст, и в его руке ли, лапе ли – так и не могу привыкнуть к постоянным изменениям его облика – оказалась ржавая зазубренная коса.

– Они все с такими ходят, возьми и ты… А теперь ступай.

– Но куда? – спросил я, представив логово Черного – мрачное нелепое сооружение из серого камня.

– Прямо иди, – сказал Яков. – И помни – мы рядом.

Я махнул на прощание Якову, Махишасуре. Пельдоиви подмигнул мне в ответ космическим глазом – послышался треск ударившихся друг о друга верхнего ряда копий с нижним.

9

В уши ввинтился звук, похожий на завывания ветра в печной трубе. Передо мной самое начало улицы. Облокотившись на полуразрушенную плиту забора, я смотрел на серые дома без окон.

– Ты делай что-нибудь, – шепнул Яков, словно стоял где-то рядом со мной. – Железякой размахивай… Они всегда ими машут.

– Вижу одноэтажные ветхие дома без окон, крыши плоские. Кругом грязь, запустение.

– Не стой на одном месте, – голос Якова. – Тот, кто воровал еду, найдет тебя.

Между домами просматривался пустырь, заваленный обломками кирпича, какими-то искореженными конструкциями из ржавого металла, гнилыми бревнами. За свалкой виднелись такие же серые дома.

Я шел уже несколько минут, но не встретил ни единого существа. Осмелев, подошел к ближайшему дому. Отыскал вход. Попытался отворить дверь, но она отвалилась вместе с косяком. Из глубины темного помещения потянуло затхлым воздухом. Махнув для порядка косой, вошел в дверной проем и оглянулся: пусто, никого не привлек шум упавшей двери. В полумраке различил ржавую солдатскую койку, стул с отломанной ножкой и керосиновую лампу без стекла. На койке лежал полосатый матрац. Я вдруг обратил внимание на ступни своих ног. Они вдавились в гнилую древесину пола, и на поверхность выступила влага – значит, я материален. Совершив маленькое открытие, вначале обрадовался… Дверь… Ведь я же дергал ручку… точно, материален. И запах… Я ощущал запах гнили. Надо же – обрел возможность обонять, для того чтоб вдыхать мерзкие запахи. Я повалился на матрац. Он хрустнул, вдавившись от тяжести тела. Ветер продолжал выть в печной трубе. Нагоняющий тоску звук исходил отовсюду, даже из-под гнилого пола.

Наверное, я задремал, потому что, открыв глаза, вдруг услышал голос с улицы.

– Поль. – Кто-то звал меня. – Где ты? – И звук шагов по грязи.

Я крадучись подошел к дверному проему и выглянул. Посреди улицы трепыхался огонек.

– Здесь… Иди сюда, – позвал я, и огонек двинулся ко мне.

Передо мной стоял дурно одетый человек со свечой в руке. Он оглядел меня с головы до ног.

– Двери ломать не надо, – проворчал он, не ответив на приветствие. Осветил комнату и велел прихватить лампу. Затем дунул на свечу и сказал: – Хватайся.

В моей руке оказалось что-то мягкое, похоже – материя.

– Поведу тебя, как пса на поводке. – Он то ли кашлянул, то ли хохотнул. – Не отставай, мазурик.

Узкая полоска материи натянулась, и мы двинулись, разбрызгивая грязь. Через некоторое время дорога пошла под уклон, и глаза наконец привыкли к темноте.

– Сам-то откуда? – Мужчина остановился и выдернул из моих рук поводок. – Где родился-крестился?

– Ленинградец. Поляков… Зови по фамилии.

– Совсем другое дело. А то – Поль. Думал, иль француз, иль выпендриваешься. Меня Константином зовут… Сейчас люди будут встречаться. Приморгался к темноте?.. Вот и хорошо… В разговор не вступай. По моему сигналу бей литовкой всякого. Особенно если нападающий мерцает. Это нелюди – мерцы, не жалей их.

И мы опять пошли вперед. Справа и слева были все те же слепые дома с плоскими крышами. Константин с кем-то поздоровался, кого-то обругал, пригрозив скорой расправой.

– Сволочь! – выкрикнул кто-то за нашими спинами, и послышался глухой звук, будто мешок с песком упал на асфальт.

Мой спутник побежал узнать, в чем дело, а я следом – не хотелось оставаться одному. Боялся потеряться без провожатого. В свете зажженной кем-то свечи я увидел ком тряпья, лежащий под ногой человека, вытирающего окровавленную, остро отточенную полосу металла о полу драного вельветового пиджака.

– Как ты его разгадал? – спросил Константин, присев на корточки перед комом тряпья.

– Морду тряпкой замотал, чтоб не мерцала!.. – Человек пристегнул очищенное от крови оружие к поясу. – А я гляжу, руки в перчатках, лица не видать под тряпьем. Рубанул… Надо всем сказать, чтоб рубили тех, кто морду прячет. – Человек пнул ком тряпья. – Кто с тобой? – спросил, показывая на меня пальцем.

Константин сослался на недостаток времени и распрощался.

Вскоре мы остановились у заблестевшего перед нами озера. «Заблестевшего» – слишком громко сказано, однако на берегу значительно светлее, чем на улице. Константин тихонько свистнул, и откуда-то сбоку вынырнула лодка. В ней было два человека.

– Жрать привез? – спросил один из них.

Мой спутник не ответил. Помог мне забраться в лодку. Сидящий на веслах человек, что-то проворчав, поплевал на руки, крякнул, и мы отплыли. Однако скоро пристали к берегу.

– По-шустрому, – шепнул Константин и поспешил следом за мужчинами, шагнувшими на берег.