– Переворот следовало совершать летом, – терпеливо сказал он. – Когда эти ублюдки шумели и стреляли. Сейчас любое резкое движение с нашей стороны вызовет обвал внизу. По нашим данным, бредуны и их подручные имеют на руках несколько миллиардов фунтов ассигнациями, большое количество золота в монетах и слитках, которое, будучи выброшено на рынок одномоментно, полностью разрушит нашу кредитно-финансовую систему… Я не уверен, что они добиваются именно этого, но прошу иметь в виду: они способны это сделать. Кроме того, они имеют арсенал из нескольких тысяч винтовок армейского образца, а также некоторое количество оружия из Старого мира, которое по боевой эффективности превосходит наше в десятки раз. Ими руководят профессиональные бунтовщики, прошедшие подготовку в специальных лагерях где-то на островах Тринити, а некоторые – даже в Старом мире. Впрочем, все это вы знаете. Я с полной ответственностью утверждаю, что у правительства не хватит наличных сил и средств, чтобы удержать эту кашу в горшочке. Равно как и не допустить к власти Макнеда и тех, кто стоит за ним, легальным путем… Впрочем, это мы уже обсудили. Я даже не слишком надеюсь на нашу армию и флот: среди офицеров немало тех, кому риторика Макнеда по нутру. Итак, еще раз: выборы мы проиграем с вероятностью двадцать к одному. Весь год идет четко организованная и отлично проплаченная газетная кампания против правительства. А вы, господа министры, просто соревнуетесь между собой в даче поводов для травли. Мы все знаем, чем вызвана инфляция. Но народ нашим разъяснениям не верит, а вранью Макнеда верит безоговорочно. И переубедить народ мы уже не успеем… – Вильямс помолчал, собираясь с мыслями. – Предлагаемый вами переворот, так сказать, в кругу семьи, еще более безнадежен, чем выборы… Лично я вижу единственный выход из положения: сделать так, чтобы выборы не состоялись. Поводов по закону два: карантин и война. Карантин объявлять, слава Богу, не с чего…
Зашевелились. Кто-то, глядя на президента, поднял руку. Хоук жестом осадил его, кивнул Вильямсу: продолжайте.
– Благодарю, ваше превосходительство. Итак, нам нужна небольшая, но формально объявленная война – которая позволит не допустить войны большой, всеобщей, настоящей. Что мы получаем? Во-первых, вносим раскол в ряды потенциальных повстанцев: их воинственная риторика сработает на нас. Нужно ли менять власть, чтобы начать справедливую войну – если власть эту войну уже ведет? Мы перехватим этот флажок. Далее – мобилизация. Мощнейшее средство для того, чтобы направить энергию разрушения в иное русло. В
Вильямс поклонился и сел.
Несколько человек подняли руки, но Хоук на них не смотрел. Он смотрел только на Вильямса.
– Подобное – подобным, да?.. – он забарабанил пальцами по столу. – Я позволял себе думать об этом, но лишь в сослагательном наклонении: ах, как кстати была бы маленькая периферийная война… Спасибо за четкость, полковник. Правда, вы заинтриговали меня относительно действий вашего подразделения… Не намекнете?
– Нет, – на улыбку президента Вильямс не ответил.
– Ну что ж… Прений не будет, господа. Перерыв до четырех часов. Остаются: военный министр и министр финансов. И вы, полковник, тоже…
– Вы великолепно владеете русским, госпожа Черри, – доцент Роман Бенедиктович Якоби благосклонно улыбнулся. – Даже трудно поверить, что вы впервые в Палладии.
– В Эннансиэйшн огромная русская община, и я два года играла в их театре. Мне специально ставили произношение. Да, это были прекрасные времена…
Они сидели на скамье в Якорном парке и смотрели на корабли, ровными шпалерами протянувшиеся вдоль бонов. Их были многие десятки.
– Старый парусный флот… – вздохнул Роман Бенедиктович. – Как жаль будет лишиться его навсегда…
– Не думаю, чтобы нам это грозило, – сказала Олив. – Насколько я знаю, у нас просто не хватит угля, чтобы перейти на чисто паровое плавание.
– Увы, это не так, – Якоби покачал головой. – Запасы угля огромны – просто их запрещено разрабатывать… Расскажите мне о самом ярком впечатлении детства, пожалуйста.