Трактир «Ямайка»

Налив себе полный стакан воды, она выпила его одним духом. Терпение ее было на исходе. Ей пришлось лгать, спасая шкуру дядюшки, тогда как всем своим существом она жаждала его разоблачения. Когда обнаружилось, что за запертой дверью пусто, она не очень удивилась, вспомнив, что две ночи назад приезжали повозки. Мэри доконала та самая, свернутая в тугой моток омерзительная веревка. Из-за тети она вынуждена была спокойно стоять и молчать. Это было гнусно, другого слова не подберешь. Да, теперь и она вовлечена в обман. На попятную теперь не пойдешь, придется делить с обитателями "Ямайки" и радость и горе. Выпив второй стакан воды, Мэри цинично подумала, что в конечном итоге будет, возможно, повешена рядом с дядей. "Солгала-то я не только ради дядюшки, – думала Мэри с возрастающим гневом, – но и ради его братца Джема. Он тоже должен быть мне благодарен".

Она не знала, отчего соврала и о нем. Об этом он, скорее всего, никогда не узнает, а узнав, воспримет как должное.

Сидя у огня, тетя Пейшис все еще всхлипывала и постанывала, но Мэри расхотелось утешать ее. Она чувствовала, что за один день сделала слишком много ради своих родственников. Нервы ее были перенапряжены. Еще минута – и она взорвется. Возвратившись к корыту со стиркой, которое так и стояло на огороде возле курятника, она в бешенстве опустила руки в мыльную воду, теперь уже ледяную.

Джосс Мерлин вернулся около полудня. Мэри слышала, как он вошел на кухню через парадную дверь и был встречен истерическим бормотанием жены.

Мэри продолжала стирать, решив предоставить тете Пейшнс возможность самой рассказать о случившемся.

Что происходило между супругами, понять было трудно. Мэри слышала тонкий, визгливый голос тети и громогласный бас дяди, который, перекрикивая жену, задавал вопросы. Немного погодя он поманил Мэри в окно, и она пошла в дом. Широко расставив ноги, дядя стоял у очага, лицо темнее тучи.

– Ну, давай рассказывай! – заорал он. – Послушаю теперь тебя. От твоей тетки я услыхал пустой набор слов, от сороки больше толку, черт возьми! Что все-таки здесь произошло, хотел бы я знать?

Спокойно, четко и коротко Мэри рассказала о том, что случилось утром.

Она не упустила ничего, кроме вопроса сквайра о Джеме, и завершила свой рассказ словами мистера Бассета о том, что люди не смогут спать спокойно в своих постелях, пока трактирщик не будет повешен, как его отец.

Джосс Мерлин слушал ее молча. Когда она закончила, он грохнул кулаком по столу и выругался, отшвырнув ногой стул в другой конец комнаты.

– Проклятый ублюдок, все разнюхивает! – завопил он. – У него не больше прав заходить в мой дом, чем у любого другого. Вся его болтовня о судебном постановлении – сплошная брехня, а вы – трепливые дуры; никаких постановлений у него в помине нет. Тоже мне – мировой судья! Клянусь Богом, будь я здесь, отправил бы его назад в Норт-Хилл в таком виде, чтоб собственная жена не узнала. Да и проку ей от него было бы мало. Будь он проклят, чтоб глаза у него повылазили! Я покажу мистеру Бассету, кто хозяин в округе, да еще заставлю свой зад лизать. Он припугнул вас? Да я сожгу его дом дотла, если еще раз посмеет сыграть со мной такую шутку!

Джосс Мерлин вопил так, что можно было оглохнуть. Таким Мэри его не боялась: пустые угрозы и показуха. Он действительно становился опасен, когда понижал голос до шепота. Мэри показалось, что, несмотря на крик и шум, он все же испугался и не слишком уверен в своих силах.

– Подайте мне что-нибудь поесть, – приказал он. – Мне надо снова уехать, и не мешкая. Прекрати выть, Пейшнс, или я разобью тебе рожу. Ты здорово держалась, Мэри, я этого не забуду.

Племянница посмотрела ему в глаза.

– Уж не думаете ли вы, что я сделала это ради вас? – спросила она.

– А мне наплевать, почему ты это сделала. Все равно результат был бы тот же, – ответил он. – Этот разиня Бассет ничего не нашел – он родился с мозгами набекрень. Отрежь мне ломоть хлеба и кончай разговоры да сядь в конце стола, где тебе положено.

Обе женщины заняли свои места, за едой все молчали. Закончив обед, хозяин поднялся из-за стола и, не сказав ни слова, отправился на конюшню.

Мэри думала, что дядя выведет лошадь и ускачет. Но он быстро вернулся и, миновав кухню, прошел в конец огорода, перелез через забор и выбрался в поле. Она проследила, как он пересек пустошь и зашагал по крутому склону по направлению к вершинам Толборо и Кодда.

Мгновение Мэри колебалась, сомневаясь в разумности родившегося у нее плана, но, услышав, как тетя Пейшнс ходит наверху, решилась. Она дождалась, пока закрылась дверь тетиной спальни, сорвала с себя передник, схватила с крючка на стене толстый платок и выбежала в поле вслед за дядей. Добравшись до края поля, она спряталась за каменной оградой и, нагнувшись, стояла так, пока его фигура не исчезла за горизонтом. Не медля, она пустилась за ним, выбирая путь меж колючей травы и камней. Конечно, это было безумной, бессмысленной затеей, но Мэри повергла в отчаяние собственная ложь, а ее смятенная душа требовала хоть какого-то, но действия.