Трактаты

7. Впрочем, всякий раз, как заходит спор о рождении, все отвергающие его на том основании, что оно предрешает действительность плоти во Христе, настаивают, что Господь Сам отрицает Свое рождение, ибо сказал: Кто мать Моя, и кто братья Мои? (Матф. 1 2:48). Поэтому пусть и Апеллес выслушает то, что мы уже ответили на это в той книге, где опровергли его евангелие[94], а именно – следует рассмотреть основание этого изречения. Прежде всего, никто никогда не сообщил бы Ему, что мать и братья Его стояли вне дома (ср. 46–47), если бы не знали наверное, что у Него есть мать и братья, именно те самые, о которых сообщили и которых либо знали прежде, либо узнали тогда в том месте (допустим, что ереси удалили это из Евангелия); ибо люди, удивлявшиеся учению Его, говорили, что прекрасно знают и мнимого отца Его – Иосифа плотника, и мать Марию, и братьев, и сестер Его. «Но они ради искушения сообщили Ему о матери и братьях, которых Он не имел». – Об этом Писание не говорит, хотя во всех прочих случаях не умалчивает о том, что делалось против Него ради искушения: Вот, – говорит оно, – встал законоучитель, чтобы искусить Его (Лук. 1 0:25), и в другом месте: И приступили к Нему фарисеи, искушая Его (Матф. 19:3). И здесь никто не препятствовал указать, что это было сделано ради искушения. А что ты привносишь от себя помимо Писания, того я не принимаю. Затем, должна наличествовать и основа для искушения. В чем думали они искусить Его? В том, конечно, был Он рожден или нет, Если бы Своим ответом Он отверг это, искуситель непременно сообщил бы об этом.

Но никакое искушение, стремящееся узнать то, в сомнении о чем искушает, не возникает столь внезапно, чтобы ему не предшествовал вопрос, который, внося сомнение, возбуждает искушение. А если рождение Христово никогда не составляло вопроса, для чего же ты тщишься доказать, что они путем искушения захотели узнать то, в чем никогда и не сомневались? Добавим сюда еще и следующее: даже если бы нужно было искусить Его относительно рождения, то искушали бы Его, конечно, не так – не сообщением о тех лицах, которых могло не быть, даже если Христос родился. Все мы рождаемся, но не все имеем братьев или мать. К тому же, можно скорее иметь отца, чем мать, и дядей, чем братьев. Искушение о рождении и не было разумно потому именно, что рождение могло быть известно и без упоминания матери и братьев. Более вероятно, что они, хорошо зная, что у Него есть мать и братья, скорее стали бы искушать Его относительно божественности: знает ли Он, находясь внутри дома], что происходит снаружи, не изобличится ли Он в ложном указании на присутствие тех лиц, коих на самом деле не было. Но в таком случае, – не говоря уж о том, что само искушение не хитро, – могло выйти, что о тех, кто, как Ему возвестили, стоит снаружи, Он уже наверное знал, что они отсутствуют, – или по здоровью, или по делам, или задержались в пути. Никто не искушает, зная, что может навлечь на себя позор этим искушением.