Трактат о любви, как её понимает жуткий зануда

Мало-мальски мыслящие люди уже давно поняли, что выяснение отношений посредством физического насилия – неправильно (хотя часто и не в силах отказаться от такой практики); думаю, настало время понять, что столь же неправильно – выяснять отношения посредством насилия этологического. Идея наращивать свой этологический ранговый потенциал или оттачивать манипулятивные техники, дабы иметь успех в жизни, по своей сути мало отличается от идеи с той же целью накачивать мускулатуру. Отдельно взятому конкретному человеку это, безусловно, полезно, но как стратегическое направление развития социума – это тупик. Вспомним хотя бы древнегреческую Спарту – кончила она, как известно, плохо, и этот пример отнюдь не единичен…

Впрочем, общественное строительство – это вопрос политики, в которую я здесь не намерен слишком углубляться; я лишь хочу попросить читателя воспринимать даваемые здесь рекомендации в свете сказанного.

Короче говоря:

• Ранговый потенциал в каких-то пределах и проявлениях скорректировать можно.

• В социуме должен соблюдаться оптимальный баланс между соотношением высоко- и низкоранговых особей, в связи с чем массовое повышение ранговых потенциалов нецелесообразно – вместо этого общество должно равно уважительно относиться ко всем своим членам, безотносительно их инстинктивному ранговому потенциалу, уходя тем самым от первобытно-иерархических отношений.

Вечный вопрос

Совесть придумали злые люди, чтобы она мучила добрых.

Автора установить не удалось

Вопрос этот – о происхождении альтруизма или почему ранговый потенциал не растет неограниченно.

Феномен альтруизма является одним из наиболее часто используемых для критики всех наук, опирающихся на эволюционную теорию. Действительно, в ходе естественного, да и полового отбора альтруистические качества в популяции кажется должны бы весьма быстро исчезать, ибо по определению снижают шансы альтруиста выжить и оставить потомство; однако альтруистические проявления и поныне наблюдаются достаточно широко как у человека, так и у животных. Сейчас вполне общепризнанно среди специалистов всех направлений биологии, что главным поддержателем альтруистических качеств является групповой отбор. Однако нюансы этого понятия весьма различаются. Чарльз Дарвин в ходе работы над теорией естественного отбора уделил очень много внимания феноменому альтруизма, ибо он выглядел противоречащим его теории, по крайней мере, в прямолинейном ее понимании. И предложил названный групповой отбор, в общем и целом не конкретизируя его форм и механизмов. Ряд авторов, в частности [18], на этом основании сочли Дарвиновскую концепцию группового отбора ошибочной, так как абстрактно понимаемый групповой отбор сам по себе не способствует распространению генов альтруизма их индивидуальными носителями. В самом деле, сложно представить себе, как, например, победа (благодаря внутригрупповому альтруизму) группы в боевом столкновении с другой группой (менее внутренне альтруистичной) может способствовать персональному процветанию генов отдельных носителей альтруистических качеств. Ну кроме, конечно, случая полной сознательности участников групп, каковые даже среди современных цивилизованных людей очень редко жертвуют личными интересами во имя осознанных долговременных интересов группы. Что же говорить о наших далеких предках! Впрочем, я не рискну утверждать, что современные люди альтруистичнее наших плейстоценовых пращуров… Дарвиновским воззрениям на групповой отбор при этом противопоставлялись концепции «родственного отбора» и «реципрокного (т. е. взаимного; по сути – взаимокорыстного) альтруизма». Между тем обе эти концепции вовсе не противоречат Дарвиновской, а лишь конкретизируют и углубляют, избавляя ее от романтической наивности той исторической эпохи.

Родственный отбор предполагает отбор не только самопожертвенных родителей, жертвующих в пользу детей (что в пояснениях не нуждается; это непременная часть родительских инстинктов), но и альтруистов в пользу более далеких родственников, если их больше определенного количества. Собственная гибель ради спасения двух родных братьев или восьмерых кузенов генетически оправдана, так как два родных брата несут не меньше общих генов, чем сам организм. Но мог ли такой альтруизм действовать за пределами круга ближайших родственников? Неточности в распознавании ближайших родственников вряд ли способны объяснить альтруизм в отношении представителей других видов и даже классов животных, если базироваться лишь на концепции «родственного отбора».