Трактат о любви, как её понимает жуткий зануда

Еще обращаю внимание на то, что речь идет именно о тенденции или предрасположенности, норме реакции, но не о каком-то строго фиксированном действии, хотя как частный случай это очень возможно. Другими словами, включившийся инстинкт порождает не поступок, а желание что-либо сделать или что либо сделать вот так, а не иначе, или какое-нибудь неконкретное чувство, ощущение, настроение, которое может субъективно не осознаваться как потребность именно в поступке (таково, к примеру, ощущение, что «зачесались кулаки» – человек ощутил желание совершить агрессивный акт), но тем не менее создает эмоциональный настрой, влияющий на принятие решений. Ах, я сегодня в подавленном настроении и не мог поступить иначе…

Инстинкты, как и морфологические признаки, формируются естественным отбором медленно и постепенно и на более-менее длительных эволюционных промежутках времени «пришлифовываются» и становятся адекватными обстановке, в которой живет вид. Ну, конечно, с оговорками на сигнатурность (фактически – скудость информации, принимаемой во внимание при выработке решения), неизбежным следствием которой является некоторый процент ложных срабатываний даже в стабильной обстановке. Но в общем и среднем в такой обстановке инстинктивное поведение вполне логично и целесообразно. Однако при резкой смене условий существования вида такое поведение начинает выглядеть необъяснимо и загадочно – ведь человеку искренне хочется сделать так, а не иначе, и в силу искренности этого чувства желание воспринимается как «правильное», хотя объективно оно уже не соответствует новой обстановке.

Человечество, «изобретя» бурную социальную эволюцию, радикальнейше ускорило темп изменений среды обитания; инстинкты же за столь стремительными изменениями поспеть никак не могут. К счастью у человека есть способность приспосабливаться к таким изменениям иными средствами, чем коррекцией врожденных программ поведения; однако упомянутые древние консервативные механизмы никуда не делись и продолжают влиять на наше поведение, хотя их время возможно уже давно ушло.

Можно ли как-то перепрограммировать эти врожденные программы поведения? Перепрограммировать – нет, но можно заблокировать, предложить альтернативную поведенческую линию, которая при определенных условиях, внешней поддержке может заменять врожденные программы. Однако это будет существенно менее устойчивое положение. Как только ослабнет внешняя поддержка этих альтернатив (что происходит в годы войн и смут) или под влиянием внутренних процессов (наркотики, деструктивные процессы в ЦНС), так человек снова возвращается к своему первобытному состоянию. Да и как можно изменить инстинктивные программы, если не знать об их существовании или отрицать его?

Да, разумеется, человек – это не муха и даже не ящерица, для которых желание – это практически и есть действие (хотя бы попытка действия). Кора головного мозга, особенно лобные доли, для того и существует, чтобы желания проходили какой-никакой контроль и отбор и чтобы не все из них доходили до практических поступков. Но что если нельзя, но очень хочется? Сатирик говорит, что тогда можно… Хотя в целом ряде случаев, например немотивированной агрессии, он (то есть сатирик) глубоко не прав. Иначе говоря, человек отличается от животных (лучше так – «других животных») не тем, что у него нет инстинктов, а тем, что инстинктивные мотивации властвуют над поведением человека в существенно меньшей степени, чем над поведением низших животных. Человек (в отличие упомянутой мухи) может поступить вопреки своим чувствам и желаниям – если захочет. Но часто ли так бывает? Редко ли мы поступаем так, а не иначе лишь потому, что нам просто захотелось?

Таким образом, этологическое понимание понятия «инстинкт» существенно отличается от веско преобладающего в гуманитарной или просто бытовой среде понимания, как правило, предполагающего некое до беспамятства машинальное действие, которому абсолютно нельзя противостоять. Иррациональность инстинктивных желаний – не в их всевластности над человеком, а в «как бы загадочной» непонятности причин возникновения их.