…Самолета-разведчика у нас нет, необходимо развернуть работу в этой области, так же как и в создании разведывательной авиации…»
Говорил начальник ГУ ВВС и о росте летных частей Германии, и о росте частей зенитной артиллерии в составе ВВС Германии, и росте десантных частей. Он отметил, что «немцы к данному моменту имеют 8–10 десантных дивизий, непосредственно входящих в состав ВВС, из которых часть подготовлена для выброски с парашютами и часть для высадки на самолетах. Кроме этого, подготовлен ряд пехотных дивизий для высадки их на самолетах (вторые эшелоны)».
Говорил и о том, что немцы «особо обращают внимание на взаимодействие истребителей с бомбардировочной авиацией, вызванное необходимостью сильной защиты истребителями действия авиации в ночных условиях, чему сейчас уделяется большое внимание при подготовке летных кадров…»
Не мог Жигарев не остановиться и на том, что «из-за расхлябанности летного и командного состава авиации… только за неполный 1 квартал 1941 года произошли 71 катастрофа и 15 аварий, при этом убит 141 человек и разбито 138 самолетов». Средний налет при переучивании пилотов на новые самолеты составлял всего 3–4 часа, несколько налетов по кругу, 2–3 полета в зону, 2–3 полета на полигон, 2–3 полета на групповую слетанность. (Поэтому для многих переученных летчиков на новых самолетах первый боевой вылет станет последним…) Таким образом, наши боевые летчики начнут войну на недоведенных самолетах нового типа, не имея необходимых знаний и навыков по боевому применению и эксплуатации их в воздухе. И вся советская авиационная армада, так же как и танковая, в первые месяцы войны будет разгромлена. Успех боевых действий в воздухе зависит не только от тактико-технических данных самолетов, но и уровня подготовленности пилотов, от тактики боевого применения, которая у нас в 1941 году в целом была безусловно хуже отработана, чем у немцев. Все это и приведет к краху в 1941 году самых многочисленных в мире советских ВВС. Эта катастрофа была «запланирована» несвоевременным развертыванием военно-воздушных сил, непропорционально малым расходованием средств на создание новых образов техники, боевую подготовку летчиков и технического персонала. Перераспределение финансов в пользу создания перспективных самолетов и для более качественной подготовки пилотов дало бы больший эффект, нежели содержание самой большой в мире армады устаревших воздушных машин. (Думали ли об этом нарком обороны, Генштаб, руководство ВВС? Да и было ли чем думать?)
И вот, слушая выступления высшего руководства Наркомата обороны, командующих западными пограничными округами, обсуждавших майский план Генштаба, которые больше говорили о том, что у наших танков «броня крепка и танки наши быстры», с нетерпением ожидавших, когда же «нас в бой пошлет товарищ Сталин?» и ничего не говоривших о подготовке личного состава и эксплуатации этой техники; говоривших о подготовке ударов в наступательных операциях на Тильзит, Варшаву, Краков… и ничего не говоривших о том, что решающий фактор на войне — не количество, а качество оружия, а человек — его дух, его выучка и способность быть носителем лучших традиций своего отечества, наверняка Сталин приходил к мысли, что советское военное руководство было незнакомо с «Стратегией» А.А. Свечина, который в стенах Военной академии (где не учились большинство советских генералов) говорил: «Наблюдаемое в Красной Армии неуважение к обороне основано на непонимании диалектической связи между ними; кто не умеет обороняться, не будет в состоянии и наступать; надо уметь с помощью прочной обороны создать предпосылки для наступления, надо заработать еще право на наступление».
Наверняка Сталин вспоминал слова полковника А. Зайцева, который еще в 1931 году писал, и совершенно справедливо: «Ахиллесова пята Красной Армии — ее командный состав… Он не на высоте тех требований, которые ему предъявит война».
Наверняка И. Сталин вспомнил статью Е. Мессера, который в журнале «Знамя России» в 1938 году писал: «Командный состав Красной Армии сполз в своей интеллигентности на уровень средний между европейским и китайским… Это не значит, что Красная Армия не может воевать. Это значит, что она не может воевать «малой кровью». Неопытный пахарь замучит себя и коней — и все же вспашет меньше, чем искушенный крестьянин… Так и в военном деле: офицерство знающее и — это самое важное — офицерство интеллигентное проливает кровь бережно, как искусный хирург, офицерство же неинтеллигентное «пущает кровь» без меры, как цирюльник». (И предскажет почти пророчески: «Красная Армия, пока она будет руководиться нынешним офицерством, будет армией кровавых боев — может быть победа, может быть поражение, но во всяком случае кровавое!»).
И вот, взвесив все за и против, Сталин отверг майский план Генштаба Красной Армии; наверное, он посоветовал военным руководителям не провоцировать войну, а, засучив рукава, готовиться к ней.
В конце мая — начале июня 1941 г. приграничные военные округа представили в Генеральный штаб свои оперативные планы.