Трагедия ошибок

Но 24 драгоценных часа были потеряны. 9 августа в 5.32 «Гебен» бросил якорь в пустынной бухте на восточном берегу острова Денуза. Вскоре туда же пришел «Бреслау». Лишь в 15.45 прибыл угольщик «Богадир». Началась погрузка угля, которая длилась всю ночь. Германские корабли двинулись дальше только 10 августа в 5.45. Как раз в этот день линейные крейсера Милна вошли в Эгейское море, и стало ясно: не задержись они для бункеровки на Мальте, либо не отреагируй на ложную тревогу, они захватили бы «Гебен» и «Бреслау» у Денузы. В полдень 11 августа Милн находился в 40 милях к северу от этого острова, когда получил разочаровывающее известие, что корабли Сушона еще в 17.00 накануне вошли в Дарданеллы. В последний момент германский адмирал засомневался в приеме, который его ожидал. Последняя радиограмма из Берлина гласила: «Чрезвычайно важно, чтобы «Гебен» как можно скорее вошел в Дарданеллы». За ней последовала радиограмма от фон Сандерса, которую 10 августа в 13.00 передал все тот же «Генерал»:

«Входите, требуйте капитуляции крепости и берите на борт лоцмана для прохождения минных полей».

Поэтому Сушон подходил к мысу Хеллес с дурными предчувствиями, корабли были подготовлены к бою. Но стрельба с фортов так и не началась. Подошел турецкий дозорный катер, который провел немцев через узости в Мраморное море. В 19.35 германские корабли стали на якорь возле Чанака. После наступления темноты в Дарданеллы проскочил и удачливый «Генерал». И когда на следующий день Милн послал «Веймут» к Дарданеллам, чтобы напомнить нейтральной Турции, что корабли воюющей страны могут находиться в порту только 24 часа, капитан 1 ранга С. Р. Друри-Лоу к величайшему своему изумлению узнал, что «Гебен» и «Бреслау» «проданы» Турции. 16 августа на них был поднят флаг с полумесяцем.

Плачевные последствия прибытия «Гебена» в Константинополь сразу стали ясны всем, кроме лордов Адмиралтейства. Министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей телеграфировал в Каир: «Это означает, что Турция присоединилась к Германии и, возможно, бросится на Египет».

Но Адмиралтейство думало иначе. Британский официоз «Нэйвал энд милитари рекорд» писал:

«С тех пор, как строятся корабли, ни одно военное событие не было столь неожиданным, как бегство «Гебена» и его маленького спутника «Бреслау». При одном виде легкого крейсера «Глостер» германские корабли удрали под прикрытие Дарданелл. Чем бы ни кончилась война, это событие навсегда останется непонятным. Маловероятно, чтобы германский Морской Генеральный Штаб выступил, наконец, с разъяснениями и признался германскому народу в бесславном жребии, выпавшем на долю обоих кораблей в Средиземном море».

Вскоре и само Адмиралтейство заявило: «Распоряжения адмирала Милна и расположение сил, принятое им по отношению к германским крейсерам «Гебен» и «Бреслау», тщательно проверены Адмиралтейством, в результате чего лорды Адмиралтейства во всех отношениях одобрили принятые меры». Когда 12 августа Австро-Венгрия окончательно взяла сторону Тройственного Союза, Милн решил, что Сушон все-таки попытается прорваться в Адриатику. Поэтому он оставил 2 линейных крейсера в бухте Бесика, а сам на «Инфлексибле» отправился в Англию во исполнение соглашения с Лапейрером, который должен был стать главнокомандующим морскими силами на Средиземном море, но уступал в чине Милну. Когда Милн прибыл в Лондон, Черчилль и Баттенберг были вполне удовлетворены его объяснениями. 30 августа они формально одобрили его «диспозицию и действия», а потом сделали благодушное заявление, что он полностью преуспел в «решении главной задачи — помешать немцам сорвать перевозку французских войск из Африки». Милн ушел в отпуск, совершенно уверенный, что, как и было обещано в июле, он станет командующим военно-морской базой в Норе.