Трафальгарский ветер

— Получается, что мы вернулись к прежней ситуации времен 1795 года, — задумчиво проговорил Барроу, как бы разговаривая сам с собой. — Мы снова ждем, пока противник не выйдет, чтобы драться, но на этот раз, по вашему мнению, капитан, ситуация складывается не в нашу пользу?

— Но это только мое личное мнение, сэр, — поспешил заявить Хорнблоуэр.

Такие вопросы решались на адмиральском уровне, а для младших чинов было небезопасно их обсуждать.

— Если бы только Колдеру удалось как следует потрепать Вильнева, половина наших проблем решилась бы сама собой, — продолжил, вздохнув, Барроу.

Хорнблоуэру снова пришлось быстро соображать, как ответить, чтобы его слова не показались бы упреком или критикой в адрес адмирала.

— Вполне возможно, сэр.

Сам Хорнблоуэр нисколько не сомневался, что как только новости о сражении при Финистерре станут известны широкой публике, вся Англия закипит от праведного гнева. После громких побед при Кемпердауне, на Ниле и у Копенгагена, когда вражеские флоты оказывались полностью разбитыми, толпа никогда не удовлетворится результатом мелкой, в сущности, стычки при Финистерре, особенно теперь, когда огромная армия вторжения, сосредоточенная вдоль всего побережья Франции, ждет только сигнала, и судьба Англии зависит от умелого управления ее флотами. Колдера вполне могла ожидать судьба несчастного Бинга. Его могли обвинить в невыполнении до конца своего долга и осудить, а это, в свою очередь, вполне могло привести к смене Кабинета.

Эта мысль привела его к логическому продолжению. Со сменой Кабинета произойдет и смена Первого Лорда, а вместе с ним, возможно, придется уйти и Секретарям. Так что этот человек, с которым он сейчас беседует, месяц спустя запросто может оказаться безработным, да еще и занесенным в «черный список». Ситуация быстро становилась непредсказуемой, и Хорнблоуэру вдруг страстно захотелось, чтобы эта беседа поскорее закончилась. Он смертельно устал и проголодался. Вошедшего в кабинет Дорси он встретил со вздохом облегчения.

Увидев Барроу, клерк в нерешительности остановился.

— Первый Секретарь находится с докладом у Его Светлости, — пояснил Барроу. — А что у вас Дорси?

— Я вскрыл пакет, доставленный капитаном, сэр. Очень важный документ, сэр…

Дорси нерешительно взглянул на Хорнблоуэра и тут же отвел глаза.

— Я полагаю, капитан имеет право взглянуть на результат своих трудов, — понимающе усмехнулся Барроу, и Дорси выложил на стол принесенные им бумаги и предметы.

Среди них оказалась дюжина дисков белого воска на небольшом подносе.

— Я изготовил слепки с печатей, — пояснил Дорси, — по два экземпляра с каждой. Тот резчик в Чипсайде без труда вырежет нам такие печати, что сам Бони не отличит их от настоящих. Мне удалось снять оригиналы с минимальными повреждениями.

— Превосходно, — похвалил Барроу, любуясь результатом, — так это и есть печати новой Империи?

— Совершенно верно, сэр. Но главное — письмо! Это неслыханная удача, что нам удалось его заполучить, сэр. Вы только посмотрите сюда! И сюда, сэр!

Дорси возбужденно тыкал коротким указательным пальцем в какое-то место на бумаге. Хорнблоуэр краем глаза разглядел под аккуратно выписанными параграфами документа небрежную загогулину подписи, обрамленную мельчайшими чернильными кляксами — очевидно, писавший так торопился, что не в меру сильно налег на перо. Хорнблоуэр сумел прочитать только первые три буквы подписи: «Нап…», дальше следовали неразборчивые каракули и витиеватый росчерк.

— Это первый полученный нами образец росписи, сэр, — радостно сообщил Дорси.

— Вы имеете в виду, что раньше он подписывался «Н. Бонапарт»? — заинтересованно спросил капитан.

— Просто Бонапарт, — поправил Дорси, — и таких образцов у нас сотни, если не тысячи.

— А он еще не вполне привык к своему новому титулу, — заметил Барроу, разглядывая текст. — Пока, во всяком случае. Обратите внимание, он пишет «Я» вместо «Мы», и не только в одном месте, а в нескольких.

— Вы, правы, сэр, — дипломатично согласился Дорси, — боюсь только, что я этого не заметил по причине плохого владения французским. А вот еще два любопытных местечка, сэр…

Под подписью Наполеона было указано: дворец Тюильри, Императорский кабинет.

— Это тоже новенькое? — спросил Барроу.

— Да, сэр. Прежде он никогда не называл Тюильри дворцом и именовал свой кабинет кабинетом Первого Консула.

— Так о чем же, собственно, письмо? — вмешался заинтригованный капитан Хорнблоуэр, которого мало интересовали обсуждаемые с таким жаром чисто технические детали; оба его собеседника напоминали людей, судящих о книге по ее обложке вместо содержания.

— Вы читаете по-французски? — заинтересовался Барроу. Взглянув на Дорси, письмо и Хорнблоуэра, он кивком головы приказал передать письмо последнему.

— Да, — запоздало обронил капитан, поглощенный чтением, — ему еще ни разу не приходилось читать письмо Императора.