Трафальгарский ветер

Сбоку у стенки разместились на стульях подсудимые: Мидоус, Буш, штурман Прауз и боцман Уайз. На лицах всех четверых явственно проглядывали тревога и неуверенность. Хорнблоуэр отвернулся, чувствуя себя не в своей тарелке и даже как-будто в чем-то виноватым перед этими людьми.

— Суд желает задать вам несколько вопросов; капитан Хорнблоуэр, — обратился к нему председательствующий, сидящий в центре стола. — Позже вы сможете ответить на вопросы к вам обвиняемых, если таковые возникнут.

— Так точно, сэр.

— Вы передали командование шлюпом «Пришпоренный» утром 17 июля, не так ли?

— Так точно, сэр.

— Была ли материальная часть корабля в порядке на момент передачи?

— В достаточной степени, сэр, — отозвался Хорнблоуэр, решив, по возможности, воздерживаться от точных и однозначных ответов.

— Говоря «в достаточной степени», что вы имеете в виду: состояние корабля было хорошим или плохим?

— Хорошим, сэр.

— Была ли верна, на ваш взгляд, таблица отклонений компаса?

— Да, верна, сэр, — он не мог ответить по-другому: сделать это — означало признать свою собственную небрежность в столь важном предмете.

— Вам, должно быть, уже известно, что корабль Флота Его Величества «Пришпоренный» сел на мель у Черных Камней во время отлива. Можете ли вы как-то прокомментировать случившееся?

Хорнблоуэр стиснул зубы.

— Легко сесть на мель у Черных Камней, сэр.

— Будьте любезны, капитан, разъясните ваше заявление и возможно подробнее.

Хорнблоуэр многое мог бы рассказать о Черных Камнях, но следовало вести себя осторожно и следить за каждым словом. Нельзя было допустить, чтобы члены трибунала посчитали его пустозвоном. Он решил сделать в своем пояснении упор на навигационные трудности в этом районе, но так, чтобы не привлечь излишнего внимания к собственной персоне. Он очень хотел помочь обвиняемым, но сделать это надо было так, чтобы его желание не выглядело очевидным. Во всяком случае, он мог без труда сделать несколько замечаний, истинность которых можно было легко проверить по судовому и вахтенному журналам. Он упомянул устойчивый западный ветер, дувший несколько дней подряд, и сменивший его в день гибели корабля норд-ост. В таких условиях отлив мог происходить непредсказуемо быстро, да еще, к тому же, перемена ветра и резкий отлив могли способствовать образованию мощных водоворотов в районе скал, а уж с водоворотами нельзя справиться никакими вычислениями, настолько они всегда неожиданны. Бывали случаи, когда такие образования меняли направление течения на участке длиной до кабельтова. На юго-восток от Черных Камней тянется длинный подводный риф, невидимый даже в отлив. Глубина понижается там столь резко, что заброшенный лот далеко не всегда успевает предупредить об опасности. Короче говоря, нет ничего удивительного в том, что судно, находящееся в непосредственной близости ко входу в пролив Гуле, село на мель.

— Благодарим вас, капитан, — сказал председательствующий, когда Хорнблоуэр закончил, после чего перевел взгляд на обвиняемых. — Нет ли у вас вопросов к свидетелю, джентльмены?

Тон председательствующего не допускал сомнений в отсутствии таковых, но у Мидоуса оказалось другое мнение. Он тяжело поднялся на ноги и повернулся к Хорнблоуэру. Казалось, что за прошедшие несколько суток он сильно исхудал, хотя, возможно, виной тому была одежда с чужого плеча, плохо сидевшая на его могучем теле. Глаза Мидоуса выглядели потухшими, щеки впали, а правое веко то и дело подергивалось от нервного тика.

— Капитан… — начал он, — скажите, был ли в тот день ветер северо-восточным и свежим?

— Совершенно верно.

— Вы не находите, что такой ветер наиболее благоприятен для попытки со стороны французов прорвать блокаду?

— Вполне с вами согласен.

— Какую позицию обязан был занимать «Пришпоренный» при данных обстоятельствах?

— Как можно ближе ко входу в Гуле. Хорнблоуэр посмотрел на Мидоуса с невольным уважением: тот сохранил достаточно присутствия духа, чтобы уточнить этот благоприятный для себя момент.

— Благодарю вас, капитан, — сказал Мидоус, садясь на место.

Хорнблоуэр взглянул на председателя трибунала, ожидая позволения удалиться, но вопросы Мидоуса, видимо, задели того за живое.

— Не ответите ли суду, капитан, — спросил председательствующий вкрадчивым тоном, — как долго вы командовали «Пришпоренным»?

— Немногим более двух лет, сэр, — честно ответил Хорнблоуэр, которому ничего больше не оставалось делать.

— А сколько времени за эти два года вы провели в непосредственной близости ко входу в пролив Гуле? Не теряйте времени на точные подсчеты, скажите нам хотя бы примерную цифру, капитан Хорнблоуэр.

— Половину… ну уж никак не меньше трети, сэр.

— Благодарю вас, капитан.

Своими вопросами председатель свел на нет весь благоприятный эффект от предыдущего выступления Мидоуса.

— Вы свободны, капитан Хорнблоуэр. Хорнблоуэр не позволил себе даже взглянуть на Буша и остальных подсудимых, не желая в присутствии судей открыто проявлять свою симпатию к ним. С каменным лицом он сухо поклонился членам трибунала и вышел за дверь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ