Трафальгар стрелка Шарпа. Добыча стрелка Шарпа

– Французский бренди, – грустно заметил шотландец, – отметить победу французов. – Он налил два стакана. – Вам тут будет удобнее, чем в трюме, Шарп.

– Вы очень добры, сэр.

– Да и сказать по правде, – продолжил майор, – я рад скоротать время в компании. Боюсь, несколько часов нам придется поскучать.

– Скорее всего.

– Они даже не стали запирать нас! – Шотландец протянул Шарпу стакан, затем посмотрел в иллюминатор. – А лодки все прибывают. Что за рожи! Не знаю, что думаете по этому поводу вы, Шарп, но мне показалось, Кромвель не слишком стремился улизнуть от французов. Разумеется, я не матрос, но Тафнелл уверяет, что капитан мог поднять дополнительные паруса. Кажется, он упоминал небоскребы и лисели.

– Пекьюлиа и не пытался, сэр, – угрюмо вздохнул Шарп.

Он уже не сомневался, что свидание с «Ревенаном» вышло не случайным, что Кромвель оставил конвой намеренно и французский линкор дожидался «Каллиопу» посреди океана. Слабые потуги Кромвеля спасти корабль должны были замаскировать то, что «Каллиопу» давно уже продали французам со всеми потрохами.

– Сложно судить, мы ведь не моряки, – пожал плечами шотландец и нахмурился, услыхав шаги над головой. Французы орудовали в каюте Полмана. Что-то тяжелое со скрежетом тащили по полу. – Грабят корабль, – вздохнул майор. – Бог знает когда они освободят нас, а я так надеялся вернуться домой к осени!

– Должно быть, в Эдинбурге в эту пору холодно, – заметил Шарп.

Далтон улыбнулся:

– Я уже успел забыть, что такое холод. А вы откуда родом, Шарп?

Шарп пожал плечами:

– Я жил в Лондоне и Йоркшире, сэр, но у меня никогда не было настоящего дома. Армия стала мне домом.

– Не такой уж плохой дом, Шарп. Можно сказать, вам повезло.

От бренди у Шарпа закружилась голова, и он отказался от второго стакана. Зловещий молчаливый корабль качался на волнах. Шарп протиснулся в иллюминатор и увидел, что французы переправляют на «Ревенан» рангоутные деревья «Каллиопы». Их товарищи катили по палубе бочонки с вином, водой и провиантом. Французский военный корабль был в два раза длиннее «Каллиопы» и гораздо выше. Даже закрытые орудийные порты выглядели устрашающе. Ниже ватерлинии блестела медь – наверняка днище недавно очищали от водорослей и ракушек.

В узком коридоре послышались шаги, затем раздался стук.

– Войдите! – крикнул майор, решив, что это кто-то из пассажиров, но за дверью оказался капитан Луи Монморан.

Высокий француз пригнулся под низкой притолокой. За ним следовал еще один верзила в военном мундире. Каюта словно уменьшилась в размерах.

– Вы старший английский офицер на борту? – спросил капитан у Далтона.

– Шотландский, с вашего позволения, – поправил майор.

– Pardonnez-moi. – Казалось, ответ шотландца позабавил Монморана. – Позвольте представить вам лейтенанта Берси. – Капитан жестом показал на громадного детину, который маячил в дверях. – Лейтенант отведет корабль на Маврикий.

На испещренном оспинами и шрамами грубом лице Берси трудно было что-нибудь прочесть. Правую щеку француза украшал пороховой ожог, сальные патлы свисали на воротник, а мундир был заляпан чем-то весьма напоминавшим пятна засохшей крови. Ладони лейтенанта были черны от просмоленных снастей, а на перевязи по бокам болтались абордажная сабля и длинноствольный пистолет. Монморан что-то сказал Берси по-французски, затем обратился к Далтону:

– Я предупредил его, майор, что по всем вопросам, связанным с пассажирами, лейтенант должен советоваться с вами.

– Merci, capitaine, – поблагодарил Далтон и взглянул на Берси. – Parlez-vous anglais?

Несколько мгновений Берси тупо смотрел на шотландца.

– Non, – буркнул он наконец.

– Но я надеюсь, вы говорите по-французски? – спросил Монморан Далтона.

– Вполне сносно, – подтвердил майор.

– Вот и прекрасно. Если не будете перечить лейтенанту Берси, мсье, никому из пассажиров не причинят вреда. Вы можете находиться где угодно, кроме палубы. У каждого люка я поставлю вооруженного матроса, которому велено стрелять, если его приказа ослушаются. – Монморан улыбнулся. – До Маврикия три-четыре дня плавания. Возможно, больше, если ветер не улучшится. В заключение, мсье, позвольте мне еще раз выразить сожаление за причиненные неудобства. C’est la guerre[2].

Когда Монморан и Берси ушли, Далтон покачал головой:

– Плохи наши дела, Шарп.

Шум наверху прекратился, и Шарп поднял глаза к потолку:

– Не провести ли нам рекогносцировку, сэр?

– Надеюсь, вы не на палубу собрались? Боже милостивый, Шарп, они ведь могут пристрелить нас. Какое варварство!

Шарп не ответил. Он вышел в коридор и поднялся по узким ступеням, ведущим в кормовую рубку. Далтон следовал за ним. Дверь в обеденную залу была распахнута, и посреди пустой комнаты Шарп обнаружил безутешного лейтенанта Тафнелла. Кресла, занавески из вощеного ситца и люстра исчезли. Тяжелый стол был прибит к полу, – очевидно, в спешке французы просто не захотели с ним возиться.

– Мебель принадлежала капитану, – вздохнул Тафнелл.

– Что еще украли? – спросил Далтон.