Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 г.

Из холла первого этажа нас направили по винтовой лестнице через люк на второй этаж, где налево и направо лучились деревянные настилы-дорожки, как могучие ветви дуба; между ними качались подвесные мосты, и каждая комната под потолком представляла собой островок, зависший в пространстве. Комнаты-острова подпирали мощные резные колонны из дерева. Внутри комнаток лежали шкуры пушных зверей и драгоценные камни. Словом, создавалось ощущение, что мы на самом деле попали к волшебнику. Стены удивительного сооружения украшали индийские безделушки, стеклярус и ветряные арфы. Бронзовые фигурки мудрого слона Ганеши смотрели на нас с перил мостков, яркими африканскими масками наполнялось пространство, и то там, то тут загадочно усмехались нефритовые Будды.

В самой верхней комнатке находилась мастерская, где Потап изготавливал лечебные амулеты из полудрагоценных камней и заваривал травы.

Лев Арнольдович, Христофор и Любомир вместе с Потапом сразу отправились в баню. А мы с Ульяной сели на ворсистый ковер, облокотившись на мягкие подушки. С нами любезно щебетали жена Потапа Анфиса, женщина лет пятидесяти, стриженная под машинку, и ее дочь Фирюзе от предыдущего брака.

Фирюзе на днях исполнилось пятнадцать. Она страдала легкой формой аутизма, но, в отличие от Аксиньи, которая постоянно мучилась агрессией, держалась спокойно. Она застенчиво улыбалась, охотно отвечала на вопросы, слегка путаясь в мыслях. Задумываясь над ответом, Фирюзе старалась произнести фразу правильно, логично выстроить предложение. Ее психическое развитие соответствовало возрасту шестилетнего ребенка, но говорила Фирюзе красиво, языком настоящей русской литературы, словно сойдя со страниц произведений Льва Толстого.

Карие миндалевидные глаза Фирюзе смотрели на мир восхищенно и внимательно, золото кожи выдавало, что отцом ее был мужчина азиатского происхождения. Черные с темно-синим оттенком, цвета воронова крыла косы украшали красные шелковые резинки.

Фирюзе была одета в индийское сари небесного цвета, которое подчеркивало ее миловидность и изящество. Она показала нам свои рисунки, сделанные гуашью и акварелью.

– Ягненок родился в хлеву. Я рисовала на благо. Пусть ему повезет и его не съедят, не растерзают. Птица тоже живет в хлеву. Птице сломали крыло. Птица хочет попасть на небо… – сказала Фирюзе.

– Птица когда-нибудь полетит? – спросила я.

– Нет. – Она покачала головой. – Плохие люди сломали крыло. Но я подарила ей небо. Видишь, какое оно синее? Птица может его видеть.

– Молодец, Фирюзе! – похвалила Ульяна.

– Моя большая победа! Моя гордость! – похвастался Потап, забираясь через люк на второй этаж. – Раньше Фирюзе была как Аксинья! Ничего не говорила, билась головой об стену, мычала, выла, крякала! Хоть в психбольницу сдавай! Но я нашел способ, как ее излечить.

Анфиса, услышав слова мужа, вскочила и поклонилась ему в ноги, нараспев произнеся:

– Ом-м-м, Сиддха[1]!

– Вы и Аксинью можете вылечить? – спросила я.

– Несколько лет над этим бьюсь, – признался Потап. – Но всё осложняется тем, что ее дурная мать Тюка берет свое начало от прародительницы Евы.

– Библейской Евы? – переспросила я.

– Все женщины на Земле берут свое начало либо от Евы, либо от Лилит – первой жены Адама. – Потап подошел к столику у окна и плеснул в хрустальный бокал красного вина из глиняного кувшина. – Если женщина происходит от прародительницы Евы, она неумна, некрасива, верит в примитивные религии и совершенно не умеет воспитывать детей. Дура, по-простому. Когда женщина происходит из могущественного рода свободолюбивой Лилит, ей подвластны природные стихии, черная и белая магия, она умеет проникать в параллельные миры. Такие женщины прекрасны, остроумны и полны страсти.