Товарищ жандарм

Еще ментов тут не хватало, к чему бы это? А червячок уже подсказывал – по мою душу народ прискакал с утра. Генерал ушел в другую комнату, где расторопный Еремей быстро переодел его в военный мундир, в котором Осташев выглядел уж очень представительно – множество наград впечатлило и меня, природного циника. Я, на всякий случай, заскочил к себе в комнату, привел в порядок форму и прихватил парочку гранат. Достал из кобуры ПМ, загнал патрон в патронник, осторожно спустил курок, так чтоб не произошло спонтанного выстрела, и, поставив на предохранитель, вернул в кобуру. Для открытия огня достаточно было выхватить оружие, большим пальцем снять предохранитель и чуть сильнее нажать спусковой крючок, для самовзвода курка – в обычных условиях это не делается, но в такой ситуации, когда возможно придется открывать огонь на поражение, может сэкономить две-три секунды. Я подошел к лестнице и стал прислушиваться к разговору в гостиной, где генерал принимал городничего.

Да, такого развития ситуации я и не предполагал. Форменный идиотизм, помноженный на природную человеческую жадность. А тетка, госпожа Михеева, быстро крутанулась и выставила предъяву генералу по всем правилам. Суть ее состояла в том, что граф Осташев с неизвестным человеком в характерной одежде, который до этого напал в лесу на ее холопа, нашел и вывез из ее леса сокровища, не поставив в известность ни местные власти, ни, главное, ее – хозяйку, что расценивалось весьма негативно.

Поэтому городничий, испытывавший к его превосходительству генералу явную симпатию, ждал разъяснений и просил выдать некоего незнакомца в «рябой одежде» для следственных действий.

Ну, народ и оборзел. Не успели мы с Осташевым проработать план спасения России, так тут уже на нас наезжать начали. Через некоторое время по лестнице затопал Еремей с приглашением от генерала пройти в гостиную.

Еще вчера вечером я нашел на компе книгу, где мельком говорилось про городничих, и сейчас то, что такое должностное лицо прикатило к генералу в поместье, говорило о серьезности ситуации. Как правило, это были бывшие военные, обладающими авторитетом и наделенные особыми полномочиями, включающие частично и функции правоохранительных, следственных и судейских органов на местах. Поэтому пришлось спускаться.

В гостиной меня ожидали сам генерал и городничий – высокий седобородый, но крепкий дядька с красным лицом, что говорило об особом пристрастии к спиртному. Из уважения к генералу Осташеву оба пристава остались на улице и не принимали участия в разбирательстве.

Я вошел в комнату, оглядел гостя с ног до головы, остановив взгляд на его переносице и в уме как бы представляя, как выхватываю пистолет и стреляю ему именно в эту точку. Мой вид, а особенно взгляд произвел на гостя впечатление. Он долго и оценивающе смотрел на меня и после минуты молчания и борьбы взглядами, хохотнув, рокочущим басом выдал:

– Ну, каков орел, отца пришел защищать? Ишь, как зыркает, ну прямо басурманин, в горло готов вцепиться. Да ты не думай, мы с твоим отцом старые боевые товарищи и не раз вместе на турков ходили…

Вроде бы и голос дружелюбный, и построение фраз не напрягает, но вот взгляд этого здоровяка был настороженным, и это говорило о том, что ситуацию пока еще до конца не разрулили, хотя первый уровень напряженности уже пройден. А может, я со своими заходами переборщил.

Генерал сидел на стуле с прямой, напряженной спиной, при этом пытаясь создавать видимость невозмутимости. Когда городничий дотрындел очередную фразу про боевое прошлое, Осташев успел вставить:

– Александр, сынок, не беспокойся. Я Николаю Алексеевичу все рассказал. И про то, что ты мой сын, и про то, что ты учился в Североамериканских штатах, про Южную Америку. Он хочет посмотреть на твою самобеглую повозку и убедиться, что госпожа Михеева не имеет к этому никакого отношения и соответственно не имеет никаких прав.

Если перевести это на понятный язык: пришлось сказать, что я его сын, что все отличия объясняются тем, что мотался по миру, и в качестве подтверждения и чтоб отбить все предъявы оборзевшей тетки, нужно показать джип. Понятно, не дурак, все в пределах легенды, разве что генерал выдал меня не как приглашенного инженера, а своего сына, причем родного – очень серьезный ход. Ладно, поехали, буду подыгрывать.

– Конечно, отец.

И уже обращаясь к городничему:

– Ваше превосходительство, я сейчас захвачу мобилайзер и спущусь вниз, и мы с вами посмотрим на чудо американского технического гения.

А про себя добавил: «Как хорошо, что большинство шилдиков и надписей на английском, точнее американском языке, и тут этот недостаток превращается в преимущество».

Городничий с умным видом воспринял непонятное, но очень умное слово «мобилайзер» и, поднимаясь по лестнице, я услышал его бас:

– Хороший у вас сын вырос, Павел Никанорович. Настоящий офицер, не из тех, кто будет кланяться пулям.