Товарищ пришелец

До прихода в редакцию Павел работал инкассатором. На маршруты по доставке денежной наличности в отделения государственных сбербанков, различные торговые точки и тому подобное инкассаторы выезжали рано, зато и заканчивали работу еще до обеда. И Павел после того, как сдавал кассирам деньги и дежурному – пистолет, если не было неотложных дел, торопился домой, переодевался, хватал спиннинг с необходимыми причиндалами и бегом на электричку: в Звенигород – на Москву-реку или в Истру – на одноименную речушку, да хоть и на озеро Сенеж или на Пестовское водохранилище… Цель – насладиться рыбалкой и общением с природой. Отлавливал вечернюю зорьку и возвращался домой с уловом или без единой рыбки – неважно, главное, что день прожил не напрасно.

Вот и эту вечернюю зорьку он не собирался терять и даже урезать в плане рыбалки. Да, несколько часов назад он пережил серьезное потрясение, но не сидеть же в тоске, сложив руки, лучше уж отдаться любимому делу. Павел даже немного запыхался, когда дошел до реки, но отдыхать себе не позволил. Первый заброс сделал, не доходя до уреза воды. Блесна шлепнулась в воду под противоположным берегом, где, судя по всему, имелся приямок с обратным течением, и уже при первом повороте ручки катушки рыболов ощутил резкий удар. Подсечка, и кончик спиннинга задергался из-за рывков попавшегося на крючок ленка. Пусть он был некрупным, но сопротивлялся все равно яростно и до последнего, затих только в руках у Павла. В благодарность за такой подарок он аккуратно освободил пойманного леночка от засевшего в пасти тройника, поцеловал в голову и отпустил в родную стихию. Для Павла это не являлось ритуалом или следованием начинавшему зарождаться веянию «Поймал – отпустил», просто вот так захотелось. Пусть именно эта рыбка подрастает, а он наловит еще.

Словно по закону подлости, следующие полтора десятка забросов оставили рыбу равнодушной к его приманке. Павел не расстроился, поменял вращающуюся блесну на колебалку[4], сделал еще три заброса на этом симпатичном месте и пошел по берегу дальше, вверх по течению. Решил без остановок добраться до слияния двух рек и уже потом ловить упористо, постепенно возвращаясь ближе к дому.

Вскоре дошел до памятного поворота реки, где во время весенней поездки у него клюнул крупный таймень. За поворотом был длинный песчано-галечный плес, на котором в тот майский день знатный рыболов заметил собравшуюся купаться Катюшу. Как было бы здорово, окажись она здесь снова с тем же намерением! Если уж она хотела добровольно залезть в воду в мае, когда еще не везде растаял снег, то теперь река еще не совсем успела остыть…

Сейчас поварихи на пляже он не увидел. А жаль, в душе Павел немного на это надеялся. На базе они всего-навсего поздоровались и улыбнулись друг другу, как старые знакомые. Пообщаться наедине возможности не было, а лишний раз заострять на себе ее внимание в тот момент он не хотел – обедали ведь все вместе, потом совещались в той же столовой. Титов, кстати, с поварихой явно заигрывал, – вроде бы в шутку, но с не очень понравившимися Павлу полунамеками, мол, не соскучились ли вы по мужчинам, будучи в полном расцвете сил, и тому подобное…

В ответ на эти заигрывания Катюша нейтрально улыбалась. Павел ждал, что она вот-вот бросит взгляд в его сторону, не дождался…

…Во время первого посещения «Сибирского тайменя» Павел провел на базе немногим более трех суток, которые, помимо незабываемой рыбалки, подарили ему и не менее незабываемые встречи с Катюшей. Внезапно возникшее тогда влечение, быстро перешедшее в близость, сначала воспринялось как захватывающее, но мимолетное приключение. Но забыть о происшедшем Павел, как оказалось, не смог. И теперь хотелось поболтать с ней, пошутить, услышать от Катюши историю ее жизни, рассказать о самом себе.

О себе она тогда рассказала совсем немного, хотя история была во многом удивительной. Из своей жизни Катюша помнила только последние года два с половиной. Помнила с того момента, когда в жаркий летний день очнулась на берегу Кура, в нескольких километрах ниже по течению от базы «Сибирский таймень». В чувство ее привел дед Иван. Она была совсем обессиленной, с дикой болью в голове.

Если бы не дед Иван, дела могли обернуться очень плохо. Но он, несмотря на возраст, все-таки сумел дотащить ее, еле державшуюся на ногах, до базы. А потом выхаживал ее, не отходя от постели. Катюше даже показалось, что он относится к ней как к родной внучке. Когда она немного окрепла и набралась сил, дед Иван решил отвезти ее на Большую землю, в Хабаровск. Но задумка не удалась. Вскоре после взлета у Катюши начала болеть голова, и чем дальше, тем больше. Боль становилась настолько невыносимой, что у девушки началась рвота, она оказывалась на грани потери сознания. Вертолету пришлось вернуться на базу, и больше экспериментов не проводили.

Шло время, а Катюша все так и жила на рыболовной базе «Сибирский таймень». Работала поварихой, в свободное от хозяйственных забот время ходила в лес с ружьем или корзинкой, впрочем, это тоже было ее работой…