Товарищ маузер

– Постойте, постойте! Так просто вам не отделаться! А как насчет обещанной информации? – Он снова превратился в журналиста. – Моя газета выходит шесть раз в неделю, и наш главный редактор – сущий крокодил! Если каждый день я не буду скармливать ему определенную порцию строчек, он проглотит меня самого!

– Бомб вам пообещать не могу, – улыбнулся Атаман. – Но в ближайшее время произойдет событие, за которое редакция, полагаю, заплатит вам двойной гонорар.

Оставшись один, Шампион, довольный собой и всем миром, принялся шагать по комнате из угла в угол. Наконец он подошел к окну. И первое, что ему бросилось в глаза, – это широкая спина начальника тайной полиции Регуса. Отворив парадную дверь дома напротив, Регус вошел. И через минуту в одном из окон третьего этажа вспыхнул свет, впрочем тут же исчезнувший за опущенными шторами. Шампион задумался. Инстинктом журналиста он понимал, что за этими шторами прячется какая-то тайна…

ГЛАВА ШЕСТАЯ, свидетельствующая о том, что экспроприация – дело серьезное

1

– Привет, братцы! – раздался озорной петушиный голос.

Коля Двинской со своим хохолком каштановых волос и впрямь напоминал драчливого петушка. Трудно было себе представить, что этот семнадцатилетний подросток и есть тот самый Брачка, которого Атаман по искусству стрельбы считал себе ровней.

При виде посторонней женщины Брачка смутился, не зная, как себя вести. Потом набрался храбрости – была не была! – и стал рассказывать:

– Иду сюда, гляжу – наши с солдатами дерутся. Я скорей на помощь. Да сам знаешь, как там, – на десятерых одна пушка. Пришлось в Интерим-театре прятаться. На сцене поднялась пальба, а в зале тьма. Я сразу смекнул – окружили меня. Как свет в зал дали, гляжу – со всех сторон эти типы с оружием. Переоделись, гады, в штатское, поди разбери их. Орут: «Руки вверх!» А я прыг на сцену, пушку свою выхватил. Сейчас, думаю, закачу им представление. Да тут одному удалось сбоку ухватить мой маузер за ствол. Я на него дуло сворачиваю, а он на меня, пока вся орава не подоспела на помощь. Хотел выстрелить, да аккурат в этот момент какой-то гад чуть стукнул по стволу вбок, а пуля-то и прошила мне левую руку. Ну, думаю, влип! Да повезло мне – вывернулся и на улицу выбежал. На Пушкинском бульваре народищу пропасть. Такая паника поднялась, что я и сам-то малость струхнул. Ну я незаметно под какую-то телегу – юрк! А телега, на счастье, низкая, как у пивоваров, понял? Лежу и слышу – один шпик оправдывается: «Что поделаешь? Везучий человек, под счастливой звездой родился. Мы по нему больше двухсот патронов выпустили». Заливают, как всегда. Хоть лупили и покрепче, чем в театре, но больше сотни определенно не было! – И Брачка залился смехом.

Он ожидал, что Робис тоже развеселится, но тот молчал.

– Ну, что ты скажешь на такую штуку? – не отставал от него Брачка, которому страшно хотелось, чтобы его похвалили в присутствии красивой девушки.

– Только одно, – резко ответил Робис, – чтобы это было в последний раз!

– Понял, братишки…

– А разве тебе в Федеративном комитете не сказали, что теперь у тебя будет особое задание? Ты не имел права ввязываться в эту заваруху!

– Ну что ты за бессердечный человек, Робис!… – только сейчас пришла в себя Дина, потрясенная рассказом Брачки и еще больше – его разудалым тоном.

Казалось, Брачку веселят его приключения. Но Дина, которая сама недавно приняла боевое крещение, понимала, что горький юмор помогает боевикам выдерживать трудные будни борьбы и сохранять бодрость духа в самые трагические моменты.

– А бинт у вас тут найдется? – спросила Дина.

– Чепуха – царапина! – отмахнулся Брачка. – Знаешь-ка, лучше зачини дырку от пули в моем фраке. Весь свой капитал в него вложил. Как стал на Кузнецовке работать, каждый месяц от получки отрывал!

И все же он охотно позволил Дине сделать перевязку.

– Больно? – спросила девушка, заметив, что он как-то странно таращит глаза.

– Мерси, нет… – Это слово Брачка подхватил у Атамана, которого считал достойным всяческого подражания. – Товарищ…

– Дайна.

– Брачкой меня звать. Может, доводилось слышать?

– Ну как же, как же! – улыбнулась Дина. – Это ведь тебе достаточно сказать «шлеп» – и драгуны летят кувырком с коней. Еще в Льеже слыхала…

– Во дьявол! – пришел в восторг Брачка. – Оказывается, я уже знаменитым стал! В международном масштабе!

– Мне Атаман рассказывал. Целыми ночами только про то и говорили. Я тогда мало смыслила в делах боевиков.

– А тут и понимать-то нечего – лишь бы храбрости хватало да рука не дрогнула!

– Это только ты так думаешь! – вмешался в их разговор Робис. – Бывает, что храброй рукой можно такую кашу заварить… Главное-то все-таки сознание.

– За меня не беспокойся. Дай мне настоящее дело, тогда увидишь. Ведь на этот раз будет что-то серьезное, да?

За внешним удальством скрывалось Брачкино бескорыстное рвение в меру своих сил приносить пользу делу революции. Он был еще в том возрасте, когда стесняются говорить о своих чувствах. Тот, кто по-настоящему любит, избегает громких слов.