Товарищ Кисляков (Три пары шёлковых чулков)

— Сегодня день моего рождения, первое октября… Ведь подумать!.. — сказал он. — Подумать, что из всех моих друзей только один ты не был ее любовником!!.. Есть от чего сойти с ума. Только один!..

Вдруг в коридоре послышались женские шаги.

Почему-то оба друга побледнели и, оглянувшись на дверь, с безотчетным ужасом чего-то ждали.

Дверь открылась. На пороге стояла Тамара. В опущенных руках она машинально держала сверток газетной бумаги, как будто ей кто-то всунул его в руки и он так остался. Она стояла, прислонившись, как бы в бессильи, к притолоке двери.

Все трое молчали.

Наконец, она точно пробудившимся взглядом посмотрела на обоих друзей и, уронив сверток, убежала в спальню.

Аркадий и Кисляков сидели неподвижно. Аркадий встал и, подняв сверток, развернул его. В нем были три пары шелковых чулок. Он смотрел на них, ничего не понимая.

Кисляков бросился в спальню, но едва только он скрылся за дверью, как оттуда раздался нечеловеческий крик и послышалось падение чего-то тяжелого и мягкого.

Кисляков выбежал обратно.

На лице его был ужас. Он схватил свечу с окна.

Когда они вошли в спальню, то на полу около высокого орехового кресла с резной спинкой сидела, опершись обеими руками о пол, как-то странно скрючившись, Тамара; из-под нее извилистым ручейком текла кровь, образуя лужу на полу. А под креслом валялся старенький кавказский кинжал. Он вошел в сердце под левой грудью.

Кислякову, как в бреду, вспомнилась фраза Миллера:

«Русскую женщину можно купить за три пары шелковых чулок».

1927–1930 г.