Товарищ император

* Навоз загружался в трюма кораблей, им обкладывались трубопроводы. За счет его разложения выделялось определенное количество тепла, которое нагревало трубопроводы с водой и защищало их от размораживания. С наступлением весны навоз выгружался. Осенью все повторялось заново.

О роли мамонтов в авиастроении.

– Ну почему «кукурузник»? – изумлению Сикорского не было предела, – Это же «Илья Муромец»!

Молодой северянин, представившийся при встрече Эдуардом Петровичем Михайловским, презрительно сплюнул в сторону гордости молодого инженера, красовавшегося на взлётном поле Ходынского аэродрома.

– И вообще – что такое «кукурузник»? Кукуруза – заморское растение, в пищу скотом употребляемое. У нас его бессарабцы едят. Какое же отношение имеет сия культура к авиации?

Одетый в синюю форму непривычного покроя мужчина вновь презрительно сплюнул, затем нехотя пояснил:

– Этажерка с крыльями. Вот что такое ваш «Илья Муромец». Усы на лице конструктора прямо таки встопорщились от обиды:

– Вы – хам, юноша! У вас нет никакого уважения к русскому техническому гению! Это, чай, ПЕРВЫЙ В МИРЕ многомоторный самолёт! Ни у кого нет ничего подобного! Даже у вас! Техник едва сдержал смех:

– У нас – ТОЧНО нет!

Только тут Игорь Иванович спохватился – действительно, занесло. Северяне, по слухам, имеют на вооружении совсем невообразимые вещи. Он помнил то, что написал ему Пётр Нестеров под впечатлением первого прилёта мурманчан наизусть: Друг мой, ты не можешь себе представить всю мощь и величину металлического аэроплана величиной с хороший амбар…

– Стоп! Давайте не будем ссориться. Как я понимаю, молодой человек, вас откомандировали к нам в Санкт-Петербург для оказания помощи. Тогда – окажите нам её. Что, по-вашему, необходимо улучшить в первую очередь?

Техник Мурманского авиаотряда, выпускник Северо-Западного политеха, попавший на Север за год до переноса, почесал в затылке, затем вновь сплюнул, на что Сикорский едко осведомился:

– Вы, простите, верблюд, молодой человек? Или у вас нет понятий о культуре? Тот слегка покраснел, затем признался:

– Да нет… Тут пришлось керосинчику хлебнуть, вот и припалил слизистую, теперь всё время плююсь. Вы никогда бензин не пробовали? Вижу, что нет. Так вот керосин куда противнее и гаже…

– О, простите, ради Бога! Я-то подумал…

– Да, ничего.

Северянин махнул рукой. Затем вновь внимательно осмотрел сына «Русского Витязя» и достав из сумки, висящей на боку, большой блокнот, несколькими взмахами изобразил нечто, от чего у сына киевского врача перехватило дыхание. Впрочем, взгляд опытного инженера сразу нашёл основной недостаток конструкции.

– Прошу прощения, но ваш аэроплан нереален.

– Это почему же?

До глубины души изумился Эдуард, нарисовавший на листе всего-навсего «ТБ-3».

– Ну, как же? Вы проставили масштаб. Значит, если верить вашему эскизу – то размах крыльев, почти сорок саженей…

– Метров, прошу прощения. По-вашему – около двадцати саженей.

– Ну, даже половина… Ни растяжек. Ни коробки, ни стоек. Словом, просто не существует набора, способного удержать корпус такой величины. Крылья просто отвалятся под собственным весом!

– Какое дерево?! Техник был изумлён не меньше конструктора:

– Металл! Только металл, и только дюраль!

– Дюраль?

– В смысле – дюралюминий.

Как конструктор не вспоминал, ничего подобного он не слышал и не знал. Поэтому на всякий случай решил сознаться:

– Извините, господин Михайловский, а этот ваш «Дюрал» или «Дюрел», это что?

– Хм… Не подумал. А что у вас есть? Из чего вы свои этажерки строите?

– Из лесу, вестимо… Гордо ответствовал будущий создатель вертолёта…

С легкой подачи забугорных идеологов «холодной войны» деревянное самолетостроение стало символом «совковости» и отсталости. Однако хваленая люфтвафля со всеми ее мегаасами с умопомрачительными боевыми счетами боялась именно деревянных самолетов. «Знаем! Знаем!»– закричат читатели, – «Рус фанер! У-2, он же По-2!». Правильно. Но НЕ ТОЛЬКО У-2 (ПО-2). Был и забугорный деревянный самолет, для борьбы с которым немцы создавали специальные аваиаподразделения. Однако это им не помогло – потери среди самолетов данного типа были самыми минимальными в союзной авиации. Это деревянное английское чудо по имени «Москито» до самого конца войны оставалось кошмаром для ПВО Третьего Рейха.