Тотем Козерога

вперед. Под ногами захрустел мелкий щебень, загромыхали обломки побольше. Один

раз наступил на нечто мягкое, похожее на резину. Мерзко чавкнуло, запах гнили

усилился. Я вздрогнул, воображение нарисовало неприятную картинку.

— Не надо трупов, — прошептал я.

Глаза различили светлое пятно, сквозняк перестал рвать волосы. Я выскочил в

красные сумерки и отбежал подальше. Глянул на туфлю и выругался, сплюнул со

злостью. Подошва в клейкой слизи, не понять — трупный гной или слюни демона. Но

субстанция противная, вызывающая неприятные ассоциации. Я провез несколько раз

ногой по асфальту, не успокоился, пока не очистил. И только после этого

соизволил осмотреться.

Чутье не подвело, арка вывела на одну из городских улиц. В темноту убегала

широкая лента дороги. По обе стороны искореженные фонарные столбы, голые сухие

деревья и громады полуразрушенных девятиэтажек. Повсюду горы мусора, разбитые

остовы автомобилей. Невдалеке погнутая железная решетка, асфальт усыпан

блестящим белым стеклянным крошевом — еще недавно тут была остановка. Чуть

дальше ржавая груда, в силуэтах которой угадывался обыкновенный троллейбус.

В разбитом окне «таракана» что-то белело. Любопытство заставило подойти ближе. Я

обогнул несколько каменных груд, перепрыгнул через широкий провал в асфальте –

канализация тоже начала рушится. Белое пятно на черном фоне обрело форму. Что-то

круглое, похожее на отшлифованный шар. Страшная догадка огненной стрелой

ворвалась в мозг. Я споткнулся, медленно попятился. Сноп тусклого красного света

сместился, медленно выхватил из черноты внутренности троллейбуса. На меня

смотрели мертвые провалы глазниц, белые ровные зубы скалились в ехидной ухмылке.

Череп блестящий, без единого клочка высохшей плоти, будто пролежал не одну сотню

лет. Позвоночный столб надломлен, кости в обрывках женской одежды.

Дыхание перехватило. Я медленно обошел троллейбус по широкой дуге. Взгляд будто

прилип… Салон завален костями. Скелеты сидели на креслах в обычных расслабленных

позах. На некоторых еще сохранилась одежда. Мужчины и женщины, бабушки в

платочках, маленькие дети. Из лобового стекла свисали останки водителя. Руки по

локоть оторваны, в черепе огромная дыра с неровными краями, сетка глубоких

трещин. Такое ощущение, что мозгом человека кто-то поужинал, предварительно

сломав кости как скорлупу ореха…

Отбежав от страшного места подальше, я остановился и присел на корточки. Сердце

часто колотилось, по лбу стекали крупные градины холодного пота. Я закрыл глаза

и попытался успокоиться. Глубоко вдохнул, открыл глаза, и двинулся дальше.

Осторожно огибал груды мусора, перепрыгивал через глубокие дыры в асфальте.

Улица оказалась забита ржавыми коробками автомобилей и автобусов, грузовиков.

Некоторые довольно хорошо сохранились, но большинство — бесформенные трухлявые

кучи. Между ними завалы из поваленных фонарных столбов, деревьев и бетонных

плит. Приходилось искать дорожки, иногда карабкаться, прыгать, ползти. Полоса

препятствий уходила в темноту, скрывалась вдали.

Жуткая тишина заставляла сжиматься сердце в нехорошем предчувствии. Иногда

раздавались легкие шорохи, со стен сыпалась пыль и кусочки бетона. Улица

казалась бесконечной. Уже через десяток метров дома сливались в красно-черные

пятна. Неверный багровый свет выхватывал лишь общие силуэты, изломанные и

исковерканные. А разыгравшееся воображение видело чудовищ, неведомые опасности.

Я вздрагивал, ежился, втягивал голову в плечи. Со страхом осматривался и ругался

вполголоса. Город превратился в обитель мертвых, гнилостную язву. В провалах и

дырах виднелись фрагменты квартир, лестничные пролеты. Окна безжизненные и

черные, молчаливые. И почему-то казались нормами громадных насекомых.

Холод начал терзать не на шутку. Изо рта вырывались плотные облачка пара,

ледяной воздух кусал как стая пчел. Я терпел, сколько мог, экономил энергию. Но

потом понял, что еще немного и околею. Выругал себя за глупость — что мешало

вернуться в деревню и одеться потеплее? Ведь помнил по прошлому разу, что климат

в городе установился явно не тропический. С неудовольствием я потратил немного

Силы на обогрев. Сразу же полегчало, кровь побежала быстрее, вытеснила холод.

Полное безветрие порой сменялось ураганными порывами, что поднимали тучи пыли и

праха. Грохотало и гудело, по улице проносились плотные облака пыли. Мелкие

камни и осколки стекла резали кожу, впивались будто шрапнель. Я прятался за

грудами мусора, прижимался к асфальту и прикрывал глаза. Вновь наступал полный

штиль и мертвая тишина. Я поднимался, заживлял раны и упорно пробирался дальше.

Двадцать минут, — прикинул я. — От силы полчаса. Зов шел из центра города.

Значит, иду в правильном направлении. Улицу тоже узнал — одна из главных. Она

приведет в нужное место. А если свернуть влево и пройти через дворы, то выберусь

на проспект. Где-то там находится и мой дом. Но сомневаюсь, что цел. Самым

большим разрушениям почему-то подверглась именно окраина. А чем дальше, тем

здания гораздо крепче и устойчивей, обломков поменьше…

Я сконцентрировался на передвижении… Прыгаем по камням, быстрый спринт по