Тотальный вирус

С глубоким вздохом телефон был отправлен в карман махрового халата. Необходимо было сделать еще одно усилие воли, чтобы поднять расплывшееся на диване тело. Сложнее всего делать то, чего не хочешь. Выражение лица Дмитрия Ивановича стало еще более угрюмым, седая голова с мешками под глазами в буквальном смысле слова держалась не на шее, а на втором подбородке. Но отложив планшет, хозяин уже направлялся в ванную комнату, чтобы хоть как-то привести себя в порядок перед встречей.

Спустя два часа, сверкая чёрным глянцем, новый Mercedes AMG S63 с синей мигалкой на крыше медленно проплыл по узкой улочке старой Москвы, в окружении аккуратных двухэтажных домов. Сегодня он ехал без привычного кортежа ДПС и вневедомственной охраны РосГвардии. Ехал тихо и незаметно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания в опустевшей от карантина Москве.

Сандуновские бани, где была назначена встреча, считались самыми старыми и роскошными общественными банями Москвы. Построенные более двухсот лет назад, они своим убранством напоминали дворец. Мраморные колоны и золотая лепнина, витражи и расписные плафоны на потолке, резные панели из тёмного дерева и бронзовые люстры со свисающим хрусталём — в обычные дни в эти бани водили экскурсии. Но сейчас всё было закрыто на карантин.

Пересекая роскошные залы, завёрнутый в белую простыню, Дмитрий Иванович своим видом больше напоминал древнеримского сенатора. С него действительно можно было бы писать портреты, тем более в таком интерьере. Медленно, устало проходил он мимо колон и мраморных статуй, которые обрамляли большой лазурный бассейн.

В углу зала за круглым каменным столом, укутавшись в белую простыню и закинув ногу на ногу, сидел организатор встречи — Владимир Платонович Сатрушев, секретарь Совета национальной безопасности и обороны.

В свои семьдесят лет Владимир Платонович находился в прекрасной форме и мог дать фору многим пятидесятилетним. Подтянутое лицо и высокий лоб его молодили, а взгляд был острым и властным.

— Здравствуй, здравствуй, Дмитрий Иванович.

— Ну здравствуй, Владимир Платонович, — холодно ответил Печин, подходя к каменному столу.

— Присаживайся, я тут тебе угощения приготовил, — Николай Сатрушев изящным движением руки накладывал чёрную икру на багет.

На каменном столе в блестящих блюдах был разложен изысканный ассортимент закусок к пиву: шашлычок из форели, красная и чёрная икра, мясо камчатского краба и другие деликатесы.

— Чего тебе на карантине дома не сидится? Или проголодался, попариться захотел? — голос Печина звучал холодно и высокомерно.

— Я думаю, ты дома тоже себе места не находишь в сложившейся ситуации. Ты же понимаешь, что при такой цене на нефть и обвале рубля нам всем, всей России скоро крышка. А кого виноватым сделают?

— Не я принимал окончательное решение, — Печин открыл бутылку безалкогольного пива и, сделав глоток, потянулся к запечённой клешне краба.

— Конечно, но кто вкладывал в голову Главному всю эту чушь об уничтожении сланцевой добычи США? Кто его подтолкнул к этой войне с ОПЕК? А теперь что? На зло нам саудиты наращивают добычу нефти, цены на мировом рынке обвалены, потребление нефти упало. Нас размазали по стенке в результате нефтяной войны, которую мы сами же и затеяли. Вот и открыли ящик Пандоры — рубль обвалился, настроения в обществе крайне накалены. И это только начало. А Главный что? Сидит себе в Ново-Огарёво, как ни при чём. Понимаешь? Ответственными за весь бардак и хаос в стране будем мы с тобой.

— Ты краски сгущаешь, Владимир Платонович…

— Да куда уж их сгущать? Дмитрий, только не говори, что ты не понимаешь, что происходит. У нас с тобой были разные ситуации. Башни Кремля всегда друг с другом боролись. Но ты человек умный. При этих ценах на нефть нашего запаса прочности России хватит на год. А с карантином потери экономики будут катастрофическими. Мы уже в Беларуси продукты клянчим. До чего дошло — студентов-аграриев принудительно на посевные работы выгонять будем! И поверь, только карантин нам позволил избежать народного бурления по поводу изменений в Конституцию и вечного президентства Главного. Но если этот протест мы сейчас отсрочили, то поверь, к концу карантина мы получим десятикратно худшее положение. Люди будут злые, безработные и голодные, потому что уже проедают последние запасы, что у них есть.

Голос Владимира Платоновича Сатрушева становился всё твёрже. Но это, казалось, не производило никакого впечатления на Печина, жадно вгрызавшегося в запечённое мясо краба, как будто бы он сегодня и не завтракал вовсе.

— А добавь ко всему этому продление санкций, и то, как мы обосрались в Украине, и то, как нас сейчас дерут турки в Сирии. И пока мы в США отправляем гуманитарную помощь с аппаратами вентиляции лёгких, у нас их самих нет. А люди будут умирать…

— Ну для этого у нас и есть ты и СНБО, — с иронией в голосе парировал Дмитрий Иванович, — в конце концов, премьер-министр есть, пусть у него голова болит.