Тот самый одноклассник

— Ника! — позвал он от входной двери. — Если соскучишься, приезжай в магазин, познакомлю тебя с друзьями.

С друзьями? Уже??

Сев на постели, я отодвинула ширму, чтобы увидеть лицо Резника. Увидеть-то увидела, а вот что сказать — не придумала. Наши отношения развиваются со скоростью, от которой захватывает дух.

— Почему ты смотришь на меня с таким священным ужасом? — возмутился он. — Ты же спрашивала про магазин, вот и зайди, если хочешь посмотреть.

— Хорошо.

Заснуть я не смогла. Бродила по квартире озадаченная, довольная и приятно опустошённая.

Пыталась рисовать, но карандаш валился из рук. Говорят, такое случается при влюблённости?

Неужели я когда-то думала, что Данила Резник — плохой парень?

* * *

Данила Резник и я. Я и Данила Резник. Мы встречаемся уже две недели.

Мы не обсуждаем наши отношения, не вешаем на них ярлык. Они существуют вне стандартов, с которыми я знакома. Данила приходит по вечерам и остаётся у меня. Не каждый день, но если не приходит, если уезжает на концерты, то звонит.

Я болтаю о милых пустяках с Данилой Резником, школьным хулиганом. Это кажется невероятным, но, тем не менее, является фактом. Более того, ему нравятся мои глупые шутки, он улыбается и просит ещё. Он слушает мою болтовню о пустяках. Не отвлекается, не притворяется, а действительно слушает.

Данила не пускает меня на выставку, пытается защитить от самой себя, от навязчивого желания причинить себе боль, выискивая в толпе равнодушные лица. Он отвлекает меня собой и делает это очень успешно.

Это неправильно, но приятно.

Но сегодня — последний день выставки с открытым аукционом, и я не могу остаться дома. Данила настаивает, убеждает, но я непреклонна, и тогда он идёт со мной. Оставив меня с Арком, отходит к знакомым, но вскоре я замечаю, что он следит за нами поверх головы собеседника. Не слушает, отвечает невпопад, потому что хочет вернуться ко мне. По крайней мере, мне так кажется. Я хочу, чтобы Данилу тянуло ко мне.

Не дослушав собеседника, он возвращается и целует меня.

Арк закатывает глаза и оставляет нас одних, а мы уединяемся на лестнице и целуемся взахлёб, словно не виделись целый месяц.

— Ты мне не доверяешь, — смеюсь я. — Ты ревнуешь к Арку.

— Доверяю, — серьёзно говорит Данила, — но очень скучаю, когда тебя нет рядом. Поехали домой, Ника.

— Я не могу, через час аукцион.

Данила улыбается, и в его улыбке поровну нежности и просьбы. Он придвигается ближе, прижимает меня к стене и шепчет:

— Дело в том, что у меня возникла небольшая проблема. — Надавливает бёдрами и прикусывает мою губу. — Чувствуешь, какая?

— Похоже, что у твоей проблемы впечатляющие размеры, — улыбаюсь я.

— И это только начало. — В его голосе игривое обещание смешано с искренней нуждой.

Мои мысли плывут. Я моргаю, разгоняя марево желания, но Данила добивает меня в своём обычном стиле.

— А давай моя большая проблема решит твою маленькую проблему? — с этими словами он запускает руку туда, куда, совершенно точно, не суются в общественном месте.

Я повисаю на нём, ослабев от неожиданности, и в этот момент аукцион кажется блажью. Мелким событием в сладком потоке моих отношений с Данилой Резником.

— Скажи, что я тебе нужен, Ника, — просит он. Когда Данила топит меня в силе и нежности синего взгляда, я не могу отказать.

— Очень. Очень. — Моё традиционное двойное «очень». Одно ему, второе — мне.

Прикрыв глаза, я пытаюсь вспомнить, почему мы не можем поехать домой прямо сейчас.

Ах да, аукцион… я должна там быть, чтобы увидеть, как продадут или не продадут мои работы.

— Поехали домой, — тихо соглашаюсь.

Пока мы спускаемся по лестнице, я искоса слежу за лицом Данилы, ожидая увидеть на нём торжество. Я не полная дурочка, я догадываюсь, что происходит. Он нарочно отвлёк меня и везёт домой, чтобы оградить от переживаний на аукционе. Ведь если не купят ни одной моей работы, ему предстоит справляться с моей депрессией.

Но на его лице я вижу только нежность, а в глазах — туман желания.

Я никогда не встречала таких мужчин, как Данила Резник. Всё, что он делает, — красиво. Всё, что говорит, — совершенно и в точку. Даже его наглость по-мальчишески привлекательна. Но самое убийственное оружие — искренность.

Он усаживает меня на постель и, когда я запускаю ищущие руки под его рубашку, останавливает.

— Подожди, — просит напряжённо, — ты должна кое-что знать.

Внутри появилось мерзкое ощущение, словно я проглотила ледяную рыбину. Я не хочу неприятных сюрпризов от Данилы Резника.

— Угу? — нахожу в себе силы ответить.

— Я должен был признаться ещё в школе, в десятом классе.

— В чём? — задала я глупейший вопрос.

Данила поднял брови. Я тоже.

— Любовь бывает разной, — сказал он. — Иногда она связывает по рукам и ногам и парализует язык. Ты встречалась с соседом. Я подозревал, что ты его не любишь, но так и не признался.

— Но ведь я спросила тебя, и ты сказал, что не влюблён.

— Я не был влюблён, я тебя любил.

— Этого не может быть, нам было всего шестнадцать.

— Всякое бывает, — Данила улыбнулся одними губами.

А ведь я подозревала, какие чувства прятал его синий взгляд. Не могла на них ответить, поэтому притворилась, что не знаю.