Тот самый Мюнхгаузен

Рамкопф. Не будьте идиотом! Во-первых, вы вдвоем не поместитесь… Во-вторых… (Огляделся.) Есть одно обстоятельство… Никакого полета не будет…

Феофил. Что это значит?

Рамкопф. Это судебная тайна… Я не хотел ее разглашать. Но, видно, придется… Мы положили сырой порох….

Феофил. Зачем?

Рамкопф. Ну, не убийцы же мы в самом деле… Он пролетит не больше двух саженей и шлепнется на землю. Все посмеются…

Феофил. Какая низость! (Рамкопфу.) Да вы подлец! (Выхватил шпагу.) Защищайтесь!

Рамкопф(кричит). Тихо! Если вы способны хоть немного думать, подумайте!.. Мы же спасем его!.. Убедится, что он Миллер, и вернется к своим цветочкам… Или вы хотите его смерти?!

Феофил(после паузы). Нет, Рамкопф… Я не хочу его смерти. И главным образом потому, что вы будете стоять в почетном карауле.

Они с ненавистью смотрят друг на друга. Входят Судья и Пастор.

Судья. Все готово, господин Рамкопф?

Рамкопф. Да, ваше превосходительство! (Фельдфебелю.) Приведите подсудимого!

Фельдфебель. Слушаюсь! (Уходит.)

Рамкопф(Судье). Пока все идет по плану… Ровно в семнадцать ноль-ноль залп, затем танцы, народное гулянье…

Судья. Очень хорошо! (Всем.) Господа, прошу отойти на безопасное расстояние. И во время экспертизы соблюдать полное спокойствие!

Пастор. Господи, прости всех нас!

Все отходят. Появляется заплаканная Марта, встает рядом со всеми.

Рамкопф. Фрау Марта, вы принесли ходатайство о помиловании?

Марта. Да. (Протягивает бумагу.) Рамкопф. Ну-ка… (Читает.) «…Ваше величество, я, Марта Миллер, припадаю к вашим стопам…» Так… так… «Мой ненормальный муж…» Так. Все очень хорошо! (Дает ей перо.) Вот тут распишитесь. Здесь – число… Сегодня тридцать второе.

Марта. Господин Рамкопф, разрешите хоть поставить другую дату.

Рамкопф. Нет, нет… Во всем должна быть точность!

Марта. Но вы обещаете… Он не погибнет?

Рамкопф. Ну разумеется. Я же объяснял. Максимум – легкие ушибы…

Марта подписывает бумагу. Фельдфебель вводит Мюнхгаузена.

Судья. Подсудимый! Объявляю вам наше решение: Ганноверский суд в целях установления вашей личности и во избежание судебной ошибки предлагает вам повторить при свидетелях известный подвиг барона Мюнхгаузена – полет на Луну!.. Вам понятны условия экспертизы?

Мюнхгаузен. Да, ваше превосходительство. Тем более что это уже и приговор.

Судья. Вы еще имеете право отказаться.

Мюнхгаузен. Нет, я согласен.

Пастор. Сын мой, это испытание очень опасно. Вы не хотите исповедаться?

Мюнхгаузен. Нет! Я это делал всю жизнь, мне никто не верил.

Пастор. Прошу вас, облегчите свою душу…

Мюнхгаузен. Это случилось само собой, пастор! У меня был друг – он меня предал, у меня была любимая – она отреклась. Я улетаю налегке…

Марта. Прости меня, Карл! Я это сделала ради нашей любви!

Мюнхгаузен. Наверное… Но я как-то перестал в нее верить. Помнишь, когда мы были у Архимеда, он сказал: «Любовь – это теорема, которую надо каждый день доказывать!» Скажи мне что-нибудь на прощанье!

Марта. Что?

Мюнхгаузен. Подумай. Всегда найдется что-то важное для такой минуты…

Марта. Я буду ждать тебя…

Мюнхгаузен. Нет, нет, не то…

Марта. Я очень люблю тебя!

Мюнхгаузен. Не то!

Марта(кричит). Карл! Они положили сырой порох!

Баронесса. Мерзавка! Убийца!

Пастор. Что вы наделали, Марта!

Мюнхгаузен (повысив голос). Отстаньте от нее!.. Молодец, Марта!.. Пусть завидуют!.. У кого еще есть такая женщина?! (Рамкопфу.) Как это понять, господин Рамкопф? За такие шуточки на фронте вешали!

Судья. Подсудимый, ведите себя…

Мюнхгаузен (перебивая). Я веду себя достойно, ваше превосходительство! Чего не скажешь о судьях! Впрочем, я и не надеялся на вашу честность… (Томасу.) Томас, ты принес то, что я просил?

Томас. Да, господин барон! (Протягивает узел.)

Мюнхгаузен (достав из узла бочонок с порохом). Вот этот сухой, проверенный… От такого – целый полк взлетит в небо!

Судья. Ну, как знаете!.. Если вы столь безрассудны… Фельдфебель, перезарядите пушку!

Фельдфебель берет бочонок с порохом, засыпает в ствол.

Мюнхгаузен. Прощайте, господа! Сейчас я улечу, вам недолго осталось ждать. Мы вряд ли увидимся. Когда я вернусь, вас уже не будет. Дело в том, что на небе и на земле время летит не одинаково. Там – мгновенье, здесь проходят века. Все относительно. Впрочем, это долго объяснять… Прощайте! (Направляется к пушке.) Черт возьми, как надоело умирать…