Тот, кто умрет последним

Она опустила вилку и оглядела других учеников, большинство из которых не обращали на нее внимания, так же как и сама Клэр игнорировала их. Она снова сосредоточилась на столе, за которым сидели Джулиан и доктор Айлз. Обычно Клэр старалась не смотреть на взрослых, потому что они смущали ее и задавали слишком много вопросов. Особенно школьный психолог доктор Анна Уэлливер, к которой Клэр ходила каждую среду. Доктор Уэлливер была довольно милой крупной женщиной с вьющимися волосами — классический тип бабушки, но она всегда задавала одни и те же вопросы. У Клэр по-прежнему проблемы со сном? Что она помнит о своих родителях? Стали ли реже ночные кошмары? Словно если говорить и думать об этом, то ночные кошмары исчезнут.

«И нас всех здесь мучают кошмары».

Когда она разглядывала своих одноклассников в столовой, то подмечала то, что случайный наблюдатель, скорее всего бы, упустил. То, как Лестер Гримметт поглядывает на дверь, чтобы убедиться — в случае опасности ему есть, куда бежать. Руки Артура Тумбса, испещренные уродливыми шрамами от ожогов. То, как Бруно Чинн лихорадочно засовывает пищу себе в рот, словно призрачный похититель вот-вот отнимет ее. «Все мы были отмечены, — подумала она, — но некоторые наши шрамы заметнее других».

Она дотронулась до своего собственного. Он прятался под ее длинными светлыми волосами — длинный рубец в том месте, где хирурги разрезали ее голову и распилили череп, чтобы удалить кровь и фрагменты пули. Больше никто не мог видеть шрам, но она никогда не забывала о том, что он там.

Лежа без сна после той ночи, Клэр потирала рубец и задавалась вопросом, на что был похож ее мозг под этим шрамом. Остаются ли шрамы на мозге так же, как они сохраняются на зашитой коже? Один из врачей, — она не помнила его имени, их было слишком много в той лондонской больнице, — сказал ей, что мозг детей восстанавливается лучше, чем у взрослых, и Клэр повезло, что ей было всего одиннадцать, когда ее подстрелили. «Счастливица» — вот какое слово использовал этот тупица доктор. Он был прав насчет ее выздоровления. Она могла ходить и говорить, как и все остальные. Но теперь ее оценки стали отстойными, потому что у Клэр появилась проблема: она не могла сконцентрироваться на чем-либо дольше десяти минут, и так быстро выходила из себя, что это пугало ее саму и заставляло гореть от стыда. Хотя Клэр и не выглядела травмированной, она знала, что на самом деле это так. И что травма была причиной, по которой она сегодня проснулась посреди ночи. Как обычно.

Не было смысла тратить свое время на лежание в кровати.

Она встала и включила свет. Три ее соседки по комнате на лето уехали домой, поэтому комната была в распоряжении Клэр, и она могла приходить и уходить, никем не замеченная. В считанные секунды она оделась и выскользнула в коридор.

Тогда она и заметила неприятную записку, приклеенную к ее двери: «Мовреждение позга!»[49]

«Снова эта сучка Бриана», — подумала она. Бриана, которая каждый раз шептала вслед Клэр «дебилка», когда та проходила мимо; которая истерично хохотала на уроке, когда Клэр споткнулась о чью-то выставленную в проход ногу. Клэр отомстила, подбросив несколько дождевых червей в постель Брианы. О, ее вопли того стоили!

Клэр сорвала с двери записку, вернулась в свою комнату за ручкой и написала: «Лучше проверяй свои простыни». Пройдя по коридору, она прилепила послание на дверь комнаты Брианы и пошла дальше, мимо комнат, где спали другие одноклассники. Пока она спускалась по лестнице, ее тень мелькала на стене, словно рядом с Клэр шел призрак-близнец. Она открыла входную дверь и вышла наружу в лунный свет.

Ночь была до странного теплой, и ветер пах сухой травой, будто прилетел издалека и принес с собой запах прерий, пустынь и мест, в которых ей никогда не бывать. Клэр глубоко вдохнула и впервые за весь день почувствовала себя свободной. Свободной от занятий, от учителей, наблюдающих за ней, от насмешек Брианы.

Она спустилась вниз по каменным ступеням, уверенно шагая в лунном свете. Вперед, к озеру, где подернутая рябью вода сверкала словно блестки, маня Клэр. Она начала стягивать футболку, желая поскорее скользнуть в эту шелковистую воду.

— Снова ты, — произнес голос.

Клэр обернулась, чтобы увидеть фигуру, отделившуюся от тени деревьев. Она мгновенно узнала его по упитанному силуэту. Уилл Яблонски вышел на свет, в котором она увидела его пухлощекое лицо. Она задалась вопросом, знает ли мальчик, что Бриана прошептала ему в спину «большой белый кит». «У меня с Уиллом много общего, — подумала Клэр. — Мы некрутые дети».

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Смотрю в свой телескоп. Но теперь появилась луна, поэтому придется его сложить, — он указал на озеро. — Здесь у воды действительно отличное место. То, что надо для наблюдения за небом.

— А что ты высматриваешь?

— Комету.

— Ты видел ее?