Тот, кто меня разрушил

Что с ним? Пусть отпустит меня, сжалится, спасет от Олави и ему подобных!

Чудовище сосредоточенно обводит пальцем мои губы.

– Ты меня боишься! – констатирует факт. Смотрит на задравшуюся юбку, и его кадык резко дергается.

Не стану разочаровывать, пусть думает, что я боюсь именно его. На самом деле все намного сложнее – я в ужасе от моей жизни. От себя самой. Но это временно. Мне бы только шанс, всего один, и я вернусь из мертвых. Отмоюсь. Ломая ногти, выползу из помойной ямы, в которую упала по своей же вине.

– Анджелина… – Он собирается о чем-то попросить, но спотыкается о звучное имя. Не мое, чужое, и он, безусловно, об этом знает. Однако ему не до имен, он слишком возбужден. Целует меня, жадно, глубоко, застает врасплох. От удивления я раскрываю рот, и его язык врывается, не дает вдохнуть. Пальцы впиваются в подбородок, его язык борется с моим. Глубоко. Это бунт, а не поцелуй. Мы восстаем друг против друга, только непонятно, против чего бунтует чудовище. Ведь он сам потребовал меня у Олави, сам исходит подо мной черной похотью. На его языке – вкус помады с моих губ, дешевой, не знаю чьей, но уж точно не моей. На мне чужая одежда и косметика, только слезы мои. Чудовище хрипит мне в рот, хватает за бедра и давит на напрягшийся член, будто пытаясь причинить себе боль. Потом резко скидывает меня с колен, так, что я заваливаюсь на бок у его ног.

Сейчас он на меня набросится.

– Не надо! – умоляю, выпуская наружу слабость. Ее во мне целое море, долбаный океан удушливой паники. – Помогите мне! Меня похитили!

Умоляю чудовище о пощаде, о спасении. Больше просить некого. Есть только я, но я – дура. Наивная дура. Не хочу больше быть собой.

Чудовище уже рядом. Встав на колени, дергает меня за ногу. Сильно. Больно.

Все это время я держала себя в руках, хотя и с трудом. Верила, что если не послушаюсь, то Олави убьет и меня, и моих родных, поэтому надо терпеть. Однако силы иссякли, и я сошла с ума от страшного черного взгляда. Меня прорвало, как плотину, и я ору так, что все тело вибрирует. Умоляю чудовище о помощи, обещаю невесть что. Сбивчивые клятвы повиновения, вечной благодарности и пожизненного долга.

Шанс, что кто-то меня спасет, близок к нулю, но я вкладываю все силы в этот жалобный порыв, лелею это «почти». Хватаю мужчину за плечи, требуя ответа. Чудовище шипит, пытаясь меня заткнуть, но я дергаюсь изо всех сил – и вот на щеке горит отпечаток его ладони. Своего рода ответ на мою мольбу.

И тут мир взрывается.