Тот, кто ловит мотыльков

– А-а, Леха с друганами… – Артем улыбнулся. – Мне с ними дико повезло. Другие зачморили бы меня вконец. А эти вообще легкие, им по барабану – хоть ты девочка, хоть мальчик, хоть веселый тяни-толкай. Может, потому что они на театральном? У них как-то помягче относятся к таким, как я. Я имею в виду, по сравнению с учащимися какого-нибудь деревообрабатывающего техникума в Самаре – там меня давно забили бы тем, что они обрабатывают.

«К таким, как я».

Бабкин начал прозревать.

Прозрение ему не нравилось. Он уже мысленно писал что-то вроде отчета: банда, намеревавшаяся ограбить Оксану Баренцеву, внедрила в ее дом юношу женоподобного вида, переодетого девушкой, в целях сбора полной информации о проживающих, их привычках, расписании и так далее. Эта же банда избавилась от Оксаны Баренцевой…

Здесь отчет забуксовал. Если банда избавилась, отчего парень остался работать, а не исчез в тот же день?

«Потому что у Баренцевой хранилась копия паспорта его сестры. Он должен был отвести от себя подозрения и продержаться здесь еще какое-то время, иначе его исчезновение стало бы саморазоблачительным».

Сам главный герой рушил эту схему. Парень, сидящий напротив. С нежной, как у девушки, кожей. Со здоровой злостью в глазах.

Эта злость путала Бабкину все карты.

– Ты поэтому уехал из Ворсмы, да? – услышал он голос Илюшина.

Артем развел руками:

– Не, ну а как? Она меня этим и взяла за горло. Когда все вскрылось, я даже удрать отсюда не мог. Она навела справки, узнала, где живет моя семья, кем работают папа с мамой. Она все про них выяснила, вплоть до телефонов, до домашнего адреса.

– Они не знают о вас? – спросил Макар.

– Им своих проблем выше крыши! Не хватало еще повесить на них, что сынок вырос… нестандартный. – Он усмехнулся. – Даже Инга не в курсе. Я сказал ей, что есть отличная вакансия, загруженность всего несколько дней в неделю, зато отлично платят, я больше нигде столько не заработаю. И несколько дней остается свободными. Я успевал и работать, и тренироваться.

– Что за тренировки? – вмешался Бабкин.

– Танцы на пилоне. Я пока занимаюсь индивидуально… Через три недели будет набор в труппу моей мечты. Надеюсь, меня возьмут. Если нет, что-нибудь придумаю. – Он тряхнул светлой головой, и на несколько секунд снова превратился в девчонку. – Инга поворчала, но дала мне свой паспорт на несколько дней. Я устроился к Баренцевой. Пахал, как вол. Каждый сантиметр паркета вылизывал, все пылинки стирал. В фирме, через которую я сюда поступил, нам провели трехдневный курс клининга, как они это называли. На самом деле я, честное слово, из ютуба больше узнал, чем из их программы.

– Расскажи про Баренцеву, – попросил Макар.

– Это было… две недели назад, что ли. Я залил платье, когда делал уборку в гостевом коттедже, и стал переодеваться. Мне в мою тупую тыкву не пришло, что могут быть камеры. – Он с досадой постучал себя кулаком по голове. – Она меня спалила. Я без лифчика, кадык наружу… А, вы ведь тоже видели! Она вызвала меня к себе на следующий день. Я приперся, наивный такой, как осел, уши развесил – думал, премию выдадут по итогам хорошей работы. И когда она мне все выложила, растерялся. Идиот! Своими собственными руками ей себя заложил! Дебилушка.

– Вы что-то рассказали ей о себе? – спросил Илюшин.

– Потому и дебилушка, что не рассказал. – Парень выругался. – Как кролик на заклание… Надо было морду ящиком и чесать как по писаному: изображал девчонку, потому что хотел устроиться к вам, надоело вкалывать официантом за копеечные чаевые, а мальчиков вы не брали! Простите, Оксана Ивановна, за обман, готов в любую минуту нацепить штаны и отрастить усы! И катилась бы она тогда куда подальше со своим разоблачением. А я напрочь оцепенел. Как школьник перед учительницей. А потом сам попросил ее: Оксана Ивановна, только родителям не говорите! Идиот… Сам себя принес, разделанного, как цыпленка.

– Как она отреагировала?

– Как рыбак!

– В смысле?

– Как будто у нее блесну повело. Глаза загорелись, вся такая предвкушающе-радостная, нацелилась на меня, взгляда не отрывает, губы облизывает. Спрашивает: как же ты, миленький, дошел до такой жизни? Обращался ли ты к психиатру? И всякое такое начала из меня вытягивать.

– Что еще, например?

Артем вздохнул.

– Постоянно ли я хожу в женском платье или нет. Нравятся ли мне парни или девушки. Буду ли я делать операцию. Мне еще в тот момент надо было сообразить и послать ее прямым текстом! Изучала меня, как лягушку препарировала! Пальчиком тыкала. Ах, посмотрите, как интересно!

– И вы признались, что вам нравятся парни? – полувопросительно-полуутвердительно сказал Макар.

Артем обозлился.

– Нет, блин, не парни! Черепашки ниндзя! Алё, брат, проснись! Я – гей! Конечно признался! Я как размазня перед ней сидел, как будто в башке не мозги, а навоз. Гадал только, выставит она меня или нет, и чем я буду платить за хату!

– Хорошо, хорошо, я понял, – примирительно сказал Илюшин. – Но она ведь вас не уволила, так? Вы продолжили приходить сюда на работу, как ни в чем не бывало.

– Ну да, продолжил… – нехотя сказал Артем.