Тот, кто ловит мотыльков

– Отлично знала! – неожиданно вскинулась Беломестова. – Отлично! Любила его, могла часами по нему бродить. Городская – а ориентировалась лучше местных. Она ведь, как и подруга твоя, получила землю по наследству, от родни. Якимовы здесь свои. Маринка к ним приезжала часто, была у людей на виду. О чем, значит, мы с тобой?.. А, про лес! Она грибник от природы. Пойдет в сухую рощу – принесет корзину подберезовиков. Выйдет за околицу, возвращается – в каждой руке по боровику, вот такенному, и ни одного червя! Скажу тебе без ложной скромности, я сама грибник и грибы закатываю каждый год – у меня и клиенты есть, берут-покупают, заранее заказывают, хотя грибы – такой непростой продукт… Я бы вот не рискнула есть приготовленное чужими руками. А они берут. Доверяют мне очень! Я потайные места знаю, чувствую, что гриб любит… Но Марина меня бы обставила в два счета.

– Как же она заблудилась, с такой-то способностью? – недоуменно спросила Маша.

Беломестова помолчала. Взгляд голубых глаз остановился на мухе, так и сидевшей под вазочкой. Когда Маша начала беспокоиться, что этот вопрос чем-то оскорбил ее собеседницу, Полина Ильинична, наконец, ответила.

– Способность – это не волшебная палочка. Ее недостаточно. Если возомнишь о себе слишком много, она подведет. Слыхала поговорку про старуху и проруху?

У Маши сложилось ощущение, что Беломестова что-то недоговаривает. Температура на улице быстро начала падать, она замерзла в своей вельветовой рубахе, которая всего пару часов назад казалась ей не по погоде теплой. Она поспешно отпила еще чаю, надеясь хоть немного согреться.

Можно было распрощаться с Беломестовой и отправиться домой, чтобы там выпить горячего чаю и завалиться с книжкой в постель. Но недосказанная история не дала бы ей покоя. Как Якимова сумела заблудиться в лесу, который должна была знать, как свои пять пальцев?

– Может быть, она была пьяна?

– Вот уж нет, – отозвалась Беломестова. – Пьяной она в лес ни за что бы не пошла. Я думаю, проучить она нас хотела.

– Проучить? – недоверчиво переспросила Маша. – Каким образом? За что?

Беломестова помешала в чашке уже размешанный сахар. Ее движение вспугнуло муху, и та с неприятным жужжанием пронеслась мимо Машиного лица.

– У нас с ней вышла ссора где-то за три дня до ее ухода. – Взгляд Полины Ильиничны не отрывался от чашки. – Крупная ссора. Я хочу сказать, у всех нас.

– У всех, кто живет в Таволге?

– Да.

– Опять из-за собаки?

– Собака ни при чем. Ее уже год как не было к тому времени. Марина стала привозить сюда своих приятелей… Дурные люди, если коротко сказать. И мы все с ней поговорили. Неудачно выбрали время, – поморщилась она, – у Марины на дне рождения. Она всех позвала, стол накрыла, а тут мы… с нравоучениями. Ну, Марина и взбеленилась. Выставила всех нас, кричала вслед, что мы пожалеем… Три дня ни с кем не разговаривала, на глаза не показывалась. А двадцать восьмого рано утром собралась и ушла в лес. И пропала.

– А кто видел, что она уходила?

Беломестова заколебалась.

– Да многие… Я видела, Альбертовна. Может, и Тома, не помню…

– Вы так рано встаете? – удивилась Маша.

– Ты поживи здесь с наше, научишься вставать засветло, – неожиданно резко ответила Беломестова. – Дел-то – полный дом! Это тебе не в городе, где вода сама из крана течет и греется. Марина, может, нарочно у нас перед окнами помаячила, кто ее знает. И спряталась.

– Вы думаете, она специально заблудилась, чтобы вы стали ее искать? – Маша с удивлением взглянула на Беломестову. – Как ребенок, который уходит из дома и ждет, чтобы родители нашли его и вернули обратно? Внимание к себе привлекала?

– Она в каком-то смысле и была как ребенок. Капризный, ремня не знавший. Не знаю, Машенька. Не знаю, что и думать. Мы спохватились к вечеру, к ночи пошли искать. На следующее утро поехали в полицию. Думали, может, нам спасателей выделят, на вертолет надеялись… – Она усмехнулась. – Дуры старые! Ничего нам не выделили, посочувствовали, сказали – ну, сейчас тепло, может, вернется еще… И отпустили с миром. Ступайте, ползайте по лесам, как муравьи… авось отыщете кого. Мы и пошли. Девять часов бродили, вернулись еле живые. Позвонили опять, просим – дайте нам хоть поисковую собаку! А в ответ ржут: ваша потеряшка с наркотиками в лес ушла, что ли? Нет? Ну и все. На таких заблудившихся собак не напасешься.

– Так и не нашли? – спросила Маша.

Беломестова покачала головой.

– Сгинула наша Марина в лесу. Ее через полгода признали умершей. Но тела не было, значит, и могилы тоже нету. Не по-человечески это, конечно. А что сделаешь? Я уж думала – может, хоть условные похороны провести, не настоящие… Как бы это выразиться…

– Символические, – подсказала Маша.

– Символические, да, – благодарно подхватила Беломестова. – Не знаю, почему не стала. Должно быть, не сообразила, с какой стороны к этому делу подойти, как все устроить, чтобы оно выглядело по-человечески, а не…

Она оборвала мысль и замолчала, не закончив.

Маша поняла, что на этот раз продолжения не последует.