Тот День

Люди обернулись, сняли с прицела блондинку, однако ружья не опустили. Женщина в пальто лихо перевела оба свои ствола на катер, ее товарищ в это время был занят усмирением светловолосой. Сухарев видел, как крупный мужчина с карабином обхватил своей левой рукой хрупкое тело девушки, которая было решила улизнуть. Та задергалась и даже попыталась укусить обидчика, но человек намертво прижал пленницу к себе. Затем и он свободной правой рукой поднял оружие. Поднял легко, словно муляж. Но Сергей не сомневался в реальности угрозы, исходящей из черного дула. И только один незнакомец не навел свое ружье на судно. То был густобородый человек. Единственный, казалось бы, сохраняющий холодное спокойствие. Он шагнул вперед.

— Нам нужно на другой берег. — произнес тот самый мужчина, из-под толстой куртки которого, торчал подол черных священнических одежд.

— Отпустите девушку! Живо, или я… — властно бросил Сергей и запнулся, когда тяжелый взгляд странного священника, наконец, его настиг.

— А вы, юноша, главный? — не обращая внимания на угрозы, оборвал Сухарева батюшка.

— Да, и лучше вам подчиниться. — уже более спокойно ответил Сергей, но хладнокровие его было обыкновенным притворством.

— Да прикончите! Просто пристрелите этих гадов! — вдруг заорала светловолосая пленница, и тут же крупный человек с карабином заткнул ей рот своей рукой.

— Я подчиняюсь Гласу Единому. Как впрочем и вы. — продолжил святой отец в своей неприкосновенной манере. — И лучше послушайте меня и позвольте нам подняться на борт.

— Так, вы опустите оружие на землю, освободите девушку, а потом уже будем говорить. — медленно, обдумывая каждое слово, выдвинул свои требования Сухарев.

— Ничего такого не случиться. Девушка наша проблема. — спокойно ответил человек в черных одеждах и уже более надменно продолжил: — Мы — волхвы, несущие добрую весть о Гласе Порядка. Вчера случился день его кары. День наказаний. И те, кто выжил, я, мои друзья, вы и ваша команда — все мы избранны самой Природой. Нам было предначертано встретиться.

Сухарев был в тупике. Ситуация казалось до ужаса абсурдной. Дюжина вооруженных мужчин не могла уговорить сдаться кучку незнакомцев. Он ни слова не понял из чепухи, которую нес бородатый священник, и совершенно не знал что делать. Прежде ему не доводилось вести переговоры, и мысли, словно проржавевшие шестеренки, вращались в голове медленно и совсем неохотно. В двенадцать оружий команда Сухарева смотрела на четырех людей, одна из которых была пленницей. Сергей, то и дело ловил на себе вопросительные взгляды стоящих на палубе товарищей. Все они были в замешательстве. Все они ждали его решений. И не потому, что действительно видели в нем лидера, и даже не из-за установки Хромова безукоризненно выполнять все его приказания. Нет, просто быть ведомыми всегда легче. Особенно, если дело смердит карасином.

— Да что вы, не видите, что он бол… — опять прорезался голос блондинки, которой удалось все же укусить кисть мужчины, отчего тот на мгновение отдернул руку, позволив девушке закричать.

Сергей совсем уж разволновался и взвел курок винтовки. Переняв его волнение, защелкали ружья остальных людей на катере.

— Я больше не буду повторять! — срывая глотку, больше от страха, чем от злости прикрикнул Сухарев.

— Нам нужно на тот берег. На этой стороне реки вы никого не найдете, мы единственные уцелевшие. — как ни в чем не бывало, повторил свою просьбу бородатый человек.

Переведя взгляд на спутников святого отца, Сергей с опаской подметил, что спокойствие их лидера как то не особенно передалось им. Женщина с двуствольным ружьем откровенно тряслась, в любую минуту готовая спустить курок. Нервничал и детина с карабином. Пленница молча обвисла у него на руках.

— Боюсь, мне придется применить силу. — констатировал Сухарев.

— Тогда и вы меня простите… — сказал священник.

И, подняв руки вверх, заговорил, словно обращаясь к небесам:

— Я призываю к силам Порядка! Призываю дать знак незнакомцам, чтобы они уверовали!

И тут грянул выстрел. Кто-то из команды Сергея не выдержал волнения. Ведь большинство впервые целились не в манекены в тире, и не в куропаток, дремлющих под высокой травой, а в настоящих, живых людей. Гулкое эхо еще стояло в ушах Сухарева, когда схватившийся за грудь батюшка упал на колени. Все замолчали. И, казалось, даже Волга приутихла в своем монотонном шипении. Двенадцать человек с палубы “Скорого” и трое чужаков стоящих на берегу смотрели на застывшего в позе молитвы отца.

— Простите. Простите. — заикаясь, промямлил кто-то рядом с Сергеем, чей палец дрогнул и случайно спустил курок.

Но никто ему не ответил.

В замешательстве лениво проползла целая минута, а священник все стоял на коленях.

“Так не умирают”. — подумал Сухарев.