Тоскана для начинающих

– О, bene, bene, bene! – звенит Белинда, топчась на месте и хлопая в ладоши от воодушевления, лицо ее расплывается в широчайшей улыбке.

– Bene, – соглашается он, вытягиваясь вверх. Выдыхает, проводит рукой по своим густым темным волосам и поворачивается, чтобы поймать взгляд Мэри, устремленный на него. – Bene, – кивает он и улыбается. – О'кей? – спрашивает он.

– О, да, очень… о'кей, – говорит Мэри, уставившись на свои ботинки и быстрым движением заправляя волосы за уши.

– Хорошо, – говорит он, встряхивая руками. – Это molto тяжелое, – объясняет он.

– Верно, – кивает Мэри.

От сладкого запаха его пота в голове чувствуется какая-то легкость. Его мужественность отравляет. Вообще-то в Джанфранко Бьянки отравляет все. Это большой, живущий полной жизнью Адонис долины – его красивая внешность, физическая сила и очаровательная улыбка завлекли почти всех вокруг.

Его прибытие в чей бы то ни было дом, виллу и, надо заметить, в тратторию Джованны всегда встречается ажиотажем и аплодисментами. Единственный неженатый сын, оставшийся в семействе Бьянки. Его отказ прочно осесть где-нибудь сводит мать с ума от огорчения. Франко счастлив проводить свое время, работая на ферме у отца или помогая обществу экспатриантов по дому. Его никогда не привлекали соблазны города или университет: он слишком интересовался девушками, чтобы учиться, провел подростковые годы, флиртуя в автобусе по дороге в Серрану, и провалился на экзамене в технический колледж в Поджибонси. Зимой он впадает в спячку, много работая на отца. Но летом, когда достаточно туристов и проблем с ремонтом, ему всегда есть чем заняться.

– Итак, – Белинда хлопает в ладоши, помня о том, что, как бы потрясающе Франко ни выглядел, его работа по-прежнему стоит ей больше десяти евро в час, – хорошо, Франко. – Она выдавливает из себя еще одну улыбку. – Laboro 85. Работать.

– Si, да, хорошо, синьора Смит. Где эти камни? – спрашивает он.

– Мария, дорогая, отведешь его к камням и скажешь ему, что делать? – говорит Белинда, в голосе ее звучит усталость. – А мне, пожалуй, нужно прилечь и подумать кое о чем.

***

Белинда расслабляется в шезлонге, а Мэри и Франко принимаются за перетаскивание огромной кучи камней, оставшихся с тех пор, как мостили участок вокруг бассейна. Они высились грудой вдоль склона холма в течение последних трех лет, и Мэри не понимает, что за необходимость перетаскивать их по полуденной жаре именно сегодня, но мать настойчива.

Впрочем, на самом деле Мэри не замечает ни жары, ни тяжести камней: она работает с одним из самых красивых в долине помощников! Ах, если бы только она могла взглянуть ему в глаза!

В первые десять минут никто из них не говорит ни слова. Камни тяжелые, а Белинда постоянно дает распоряжения, указывая короткими пальчиками с розовыми ногтями на высящуюся груду. Но потом она обмякает и откидывается на подушки. Спустя еще минут пять до Франко и Мэри доносится сопение, а потом и раскатистый храп. Теперь, когда надзиратель ушел с поста, они расслабляются. Франко ловит взгляд Мэри, проходя навстречу со своим тяжелым грузом. Его темные глаза с густыми, загибающимися ресницами сверкают. В следующий раз, как их пути пересекаются, его рот расплывается в широкой белозубой улыбке. Во время третьей встречи он подмигивает ей, и Мэри удается коротко улыбнуться в ответ. На четвертый раз он делает вид, что камень слишком тяжелый, и тащит его, как старик. Мэри ухмыляется. Потом он наконец кладет камень на землю, вытирает лоб сильной рукой.

– Fa caldo, – вздыхает он. – Давай отдохнем.

Мэри кладет свой камень рядом и выпрямляет спину.

– Ты прав, – говорит она, стряхивая волосы с плеч, – очень жарко.

– Итак, – говорит он, доставая из заднего кармана брюк маленькую оловянную коробочку с табаком. – Тебе хорошо отдыхается? – Он кладет на свою широкую ладонь тонкую полоску сигаретной бумаги и насыпает туда табак. Франко привык общаться с туристами и женщинами-экспатами d'un certain age 86, и у него хороший английский, разве что несколько ограниченный темами «Отдых» и «Погода».

– На самом деле у меня тут не отдых, – говорит Мэри, краснея от замешательства, – ведь она впервые разговаривает с Франко. – Я приехала сюда, чтобы работать на свою мать. – Она смеется.

– А, да, конечно. – Франко сдвигает темные брови; он, кажется, недопонял шутки. – Синьора Смит.

– Да, – говорит Мэри.

Франко наклоняется вперед, изучая ее глазами. В это время он облизывает сигарету по всей длине кончиком языка. У Мэри пересыхает во рту, в желудке образуется тяжесть, она отводит глаза.

– Синьора Смит, – говорит она медленно.

– Она как дикий поросенок, – смеется он, изображая ее храп. – Ну, знаешь, cinghiale 87.

– А, да, дикий кабан, – соглашается Мэри, заходясь в тихом, беззвучном возбужденном смехе. Она дотрагивается до его предплечья и вдыхает острый, сладкий запах его кожи.

– Но, знаешь, она симпатичный человек. – Он прикуривает свою самокрутку и глубоко вдыхает облачко дыма, а потом выдыхает его одной стороной рта. – Хочешь? – спрашивает он, протягивая ей свою влажную, облизанную, обсосанную сигарету.