Тощий Мемед

Дойдя до камышовых зарослей, Али стал блуждать. Он начал искать следы. След какого-то шакала завел его в трясину. Али и радовался, что нашел след, и злился. Быть может, шакал обезумел, думал он, но продолжал идти по следу. Наконец след вывел его на сухую землю. «А этот шакал не глуп, — подумал Али. — Должно быть, все шакалы умные…»

На рассвете второго дня Хромой Али добрался до Актозлу. В деревне было дворов тридцать. Куполообразные крыши глинобитных домов в деревнях, расположенных возле болот, обычно покрыты свежескошенной травой. Вдалеке от болот на крышах домов почти всегда лежит рыжая, выжженная солнцем трава.

Хромой Али вошел в безлюдную деревню. Все спали.

Из полуразвалившегося домика высунулась голова женщины и тут же исчезла.

— Сестра! — крикнул ей Хромой Али. — Где находится дом Хусейна-аги?

Женщина подошла к калитке. Она указала на длинный дом, крытый соломой и жестью.

С трудом переводя дыхание и волоча ногу, Хромой Али заспешил к дому. Ворота были открыты. На мгновение Али остановился. В воротах появился высокий человек.

— Что тебе надо? — спросил он.

— Я из деревни Абди-аги. Хочу передать ему весть.

— Заходи в дом, — пригласил человек.

Они вошли. Человек провел его в комнату, где ярко пылал очаг. У очага сидел Абди-ага. Не замечая вошедших, он дремал, склонившись над огнем и медленно перебирая четки. Али остановился на пороге. Высокий мужчина, который привел Али, громко сказал:

— Абди-ага, пришел человек из вашей деревни.

Абди-ага медленно поднял голову, глаза его встретились с глазами. Али. Али стоял, наклонившись на хромую ногу. Казалось, он вот-вот упадет. Абди-ага не сразу узнал Хромого Али; прищурившись, он внимательно всматривался в него. Вдруг он побледнел и что-то пробормотал. Хромой Али подошел к Абди-аге. Широко раскрыв от испуга глаза, ага выронил из рук четки.

— Подойди ко мне, сынок, — с трудом овладев собой, выговорил он. — Какие вести привез?

Хромой Али подошел ближе и сел рядом у очага.

— Ну, какие там новости? — спросил Абди-ага.

Али молча указал на высокого человека, приведшего его, как бы говоря, что его присутствие нежелательно. Абди-ага понял.

— Осман, — сказал он, — нам надо поговорить, оставь нас.

Высокий человек вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Абди-ага придвинулся к Али:

— Какие вести, Али?

И вдруг, словно чего-то испугавшись, он спросил:

— Может быть, ты по моим следам ходишь?

У Хромого Али был такой вид, словно он вот-вот заплачет.

— Ага, — начал он, — чего только не пришлось мне пережить из-за моего занятия. Я вынужден был уйти из родной деревни, бросить дом и семью. Мне хотят отомстить. Тощий Мемед пришел в Чагшак, схватил меня и потащил в вашу деревню. Он сказал мне: «Я казню тебя вместе с Абди-агой». Однажды ночью он сломал двери и ворвался в твой дом. Я сам слышал плач и крики. Я убежал к Хосюку. Он развязал мне руки. Я попросил Хосюка посмотреть, что делается в твоем доме. Он пошел и вскоре вернулся. «Абди-аги в доме нет, — сказал Хосюк. — Мемед запер двери и никого не впускает. Из дома слышатся вопли женщин и детей». Два других разбойника по всей деревне искали меня. Но я убежал из этого ада. Я пришел к тебе, ага, чтобы ты принял меры.

Абди-ага побледнел еще больше. Хромой Али заплакал. Он плакал по-настоящему, всхлипывая.

— Жена, дети мои остались в Чагшаке. Чем я виноват? Как я пойду в горы? Научи меня! А что будет с тобой? Что ты будешь делать здесь, на Чукуреве? Мы-то ничего, а вот ты как? Ты почтенный, солидный человек, хозяин пяти деревень. Люди говорят, что ты испугался трех парней и скрываешься на Чукурове. Я беспокоюсь о тебе, мой ага, — закончил Али.

Щеки и шея Абди-аги побагровели, на глазах показались слезы.

— Али, — сказал Абди-ага. — Я сделал тебе много плохого. Перевези свою семью из Чагшака в родную деревню. Я напишу, чтобы тебе дали вола и семян. Не сердись на меня. Ступай и перевези семью.

— Как я пойду в горы? Убьет меня этот негодяй… — хныкал Али.

— Не бойся. Не долго ему ходить по горам. Он поссорился с Шалым Дурду. Я сказал Дурду, что делать. Скоро я уничтожу Мемеда. Как птицу, подстрелят его мои люди. Пока я жив, можешь не бояться, — успокаивал Хромого Абди-ага.

Он вытащил из кармана пачку денег и вытянул из середины десяток зеленых ассигнаций.

— Возьми на расходы. А теперь у меня к тебе просьба: иди в мою деревню и скажи моим домашним, чтобы пригнали на Чукурову три стада. Но смотри не попадайся на глаза этому мерзавцу. Уходи отсюда ночью, чтобы никто тебя не видел. Передай кому-нибудь из моих людей, чтобы он перевез твою семью из Чагшака. Хорошенько разузнай о моих родных и сообщи мне. Что сделал этот окаянный с моими детьми? Я боюсь за них. Поешь и отправляйся в путь.

Али снова захныкал:

— Не гони меня, мой ага. Не посылай в горы. Один раз удалось мне вырваться из рук окаянного, второй раз не удастся.

— Не медли, прошу тебя! Делай, что я тебе сказал! Не бойся, быть может, его уже схватили жандармы. Какой из него разбойник!.. — сердился Абди-ага.

— Хорошо, ага, я пойду — сказал Хромой Али. — И в самом деле — откуда ему знать разбойничьи приемы?