Тощий Мемед

— Я ухожу, — сказала мать. — Да поможет тебе аллах, дочь моя. Завтра или послезавтра я принесу тебе вести поточнее. В узелке — масло, яйца и хлеб. В следующую пятницу я опять принесу тебе еду, если гяур не вернется в деревню. Береги платок, не потеряй. До свидания.

Мать ушла. «Не надо было ей говорить, — думала она по дороге, — опять будет убиваться…»

Изредка Хатче снова начинала всхлипывать:

— И как у Шалого поднялась рука на моего Мемеда!

Разве можно убивать товарища? Как он посмел?

— Раз человек стал разбойником, люди каждый день будут говорить о его смерти. Не верь этому. Потом ты привыкнешь к таким вестям, — утешала ее Ираз.

Хатче не слушала ее.

— Я не буду жить, — твердила она, — я не смогу жить без Мемеда.

— Перестань! — рассердилась Ираз. — Откуда ты знаешь, что он убит? По живому не плачут. Я в детстве и в молодости двадцать раз слышала о смерти Ахмеда Великана. А он и сейчас жив.

— Ах, это совсем не так… Ведь он еще совсем молод. Нет, я не буду жить. Я решила, я умру.

— Глупая, разбойники часто сами распускают слухи о своей смерти. Видишь, узнав, что Мемед стал разбойником, Абди-ага Козлиная Борода удрал из деревни. Может быть, этот слух пущен как раз для него. Козлиная Борода подумает, что Мемед убит, и вернется в деревню. Тут Мемед его и убьет. Может быть, это все подстроено.

— Он такими делами не станет заниматься. Нет, тетушка, это решено. Я не смогу жить без него. Я умру.

Хатче начало трясти, потом бросило в жар. Ираз обняла девушку, подвела к нарам и уложила.

— Перестань, глупая. Потерпи до рассвета, а там увидим, что будет. Потерпи! Не верь этим разговорам…

На другой день Хатче встала бледная как смерть. Голова ее была перевязана черным платком. Лицо приняло восковой оттенок.

После этой вести она не могла прийти в себя. С каждым днем Хатче бледнела и слабела. Она потеряла сон. Целыми ночами просиживала она на своих нарах, положив голову на колени. Вместе с ней не спала и Ираз. По ночам они не разговаривали. Только Ираз время от времени говорила:

— Увидишь, дочка, скоро о Мемеде придет добрая весть.

Но Хатче не слышала слов Ираз.

КНИГА ВТОРАЯ

XIV

Вторые сутки Тощий Мемед, Джаббар и Реджеп Чавуш вынуждены были передвигаться по ночам, а с наступлением дня прятались в скалах.

Наконец они добрались до скал, поросших сосновым лесом, и сделали привал. Они боялись, что Шалый Дурду устроит им здесь ловушку.

— Он не упустит удобного случая, чтобы напакостить нам, — сказал Джаббар. — Знаю я его. Недаром скитался с ним четыре года. Но ему недолго осталось жить. Скоро он получит пулю в лоб… Иначе он не перестанет преследовать нас. Лучше бы мы не ввязывались… Лучше бы…

— Ты боишься его? — спросил Мемед.

— Нет, но…

— Что «но»?

— Он ведь не перестанет нас преследовать…

— А что, если он появится перед нами?

— Если бы он пришел, как человек. А то ведь обязательно подкрадется и устроит нам ловушку. И мы попадем в нее. Если бы он открыто вышел нам навстречу… Ну что ж, кому-нибудь из нас поможет аллах!

Задумавшись, Реджеп Чавуш смотрел на верхушки сосен, золотившиеся в лучах заходящего солнца. Потом он опустил голову. Солнце бросало золотые лучи на его лицо и на платок из пестрой бязи, которым была перевязана рана на шее.

— Может быть, аллах поможет нам, — сказал он и снова уставился на верхушки сосен.

— Мемед, ты обиделся на меня? — нарушил молчание Джаббар.

— Нет. Зачем мне обижаться? Вероятно, ты прав. Мне тоже кажется, что он не оставит нас в покое.

— Я только хотел сказать, что не нужно забывать об этом. На всякий случай.

— Ты прав. Мало ли что…

— Ребята, послушайте, — сказал Чавуш, — знаете, что мне нравится в этих горах?

— Не знаем, — улыбаясь, сказал Мемед.

— Я люблю смотреть на деревья, освещенные лучами заходящего солнца.

— Ну вот, теперь ясно, что ты любишь, — сказал Мемед.

Солнце скрылось. Стало темно. Вскоре показалась луна, но не надолго. При ее свете деревья отбрасывали на землю длинные тени.

— Пошли, что ли? — раздался в темноте голос Джаббара.

— Пошли, — сказал Мемед, поднимаясь на ноги.

— Подождите немного, — отозвался Реджеп Чавуш.

Он встал и пошел к скале. Спустя некоторое время он вернулся.

— Когда начало темнеть, — сказал Реджеп, — я заметил под скалой яркую зеленую полоску, она играла, как клинок. Подошел, смотрю — да это мох!

Джаббар рассмеялся.

— Вот тебе и на! Реджеп Чавуш принял мох за клинок!

— Я тоже удивился. Да вот посмотрите сами, — серьезно предложил Реджеп Чавуш.

— Некогда. Мы должны спешить, — ответил Мемед.

Друзья стали спускаться. Вот уже два дня они не шли, а ползли.

Провизия кончилась еще утром. Их мучил голод. Острые камни изорвали обувь. Ладони стерлись до крови.

Реджеп Чавуш не выдержал:

— Опять то же самое. Ползем и ползем. Чего вы боитесь этого подлеца? Давайте спустимся вниз. Пусть он устраивает засаду, пусть делает что хочет.

— Не волнуйся, Реджеп Чавуш, — сказал Мемед, — видишь, мы спускаемся вниз.

— Мне не дают покоя боль в руке и рана на шее. Ну как я смогу держать винтовку? А ты говоришь, не волнуйся.

— Раны твои заживут. Дай только добраться до деревни. Сразу наложим пластырь, — утешал его Мемед.