Тощие ножки и не только

Спайк отправился поиграть в теннис с Абу, насвистывая, как волнистый попугай на конопляном поле, а Эллен Черри снова погрузилась в сон о волнах с белыми барашками пены. Очевидно, это были скорее сексуальные, а не созидательные, креативные волны, однако позже она вспомнила, что как раз перед тем, как проснуться, некая кисточка в ее воображении, чтобы слегка ослабить белые тона, добавила мазок неаполитанского желтого (святого покровителя неаполитанских заядлых курильщиков).

Serpent a sonettes. Rattleslang. Culebra de cascabel. Skallerorm. Klappperschlange. Гремучая змея.

Когда Эллен Черри направлялась мимо импровизированной эстрады на кухню, чтобы повесить там свой легкий жакет – она вовсе не собиралась повторять ошибку прошлой ночи и замерзнуть, – то случайно задела ногой бубен Саломеи. Он гулко ухнул и одновременно тоненько звякнул. От неожиданности Эллен Черри инстинктивно подпрыгнула, словно наступила на гремучую змею, что вибрирует хвостом, когда ее что-нибудь потревожит. Абу стал свидетелем этой забавной сценки и рассмеялся вслух.

Serpent a sonettes
Rattelslang
Culebra de cascabel
Skallerorm
Klapperschlange

Гремучая змея

Вместе или по отдельности, но это все равно звучит музыкально. Крошечная поэма.

* * *

По обоюдному согласию Эллен Черри и Спайк решили не афишировать перед окружающими ту новую грань, которую алмазные стеклорезы судьбы нанесли на их отношения. Они старательно избегали обмениваться многозначительными взглядами, не прикасались друг к другу и не улыбались при встрече. Чтобы еще дальше отвести возможные подозрения, Эллен Черри решила в тот вечер как можно больше внимания оказывать Абу, а не Спайку. Столкновение с бубном предоставило ей первую такую возможность. Телефонный звонок матери – вторую.

Поскольку в ее квартире в «Ансонии» телефона по-прежнему не было, родители звонили Эллен Черри на работу, иногда даже еженедельно. Помня о том, что телефон предназначается в первую очередь для посетителей ресторана, они обычно старались звонить рано утром, в самом начале рабочей смены.

– Извини меня, дорогая, но голос у тебя какой-то ясноглазый и пушистый, – сообщила Пэтси.

– В самом деле? – Эллен Черри тотчас расстроилась. Оказывается, ее, как она полагала, тайная радость на самом деле вполне очевидна.

– О Боже, да конечно же, дорогая! Скажи-ка ты мне, неужели старина Бумер вернулся? Я угадала?

– Нет, конечно, мама, нет! С чего это ты взяла?

– Да ни с чего. Мелькнула случайно такая мысль и больше ничего. Просто удивилась, с чего это у тебя такой веселый голос. И не пытайся меня обмануть, старушка Пэтси женским нутром чувствует, тут явно не обошлось без мужчины, – сказала мать и сделала паузу. – Вообще-то я вроде бы как надеялась, что Бумер вернулся. По ряду причин, а не только по одной.

– Это почему же? – спросила Эллен Черри, главным образом для того, чтобы не показаться матери невежливой. Впервые за долгие месяцы стремление перетянуть на свою сторону этого идиота-сварщика перестало быть для нее главнейшим делом жизни.

– Потому, – ответила Пэтси. – Потому, что твой Дядюшка Бадди, хорошо тебе известный, собрался в Иерусалим. Он улетает в понедельник. Дорогая, я подозреваю, что он собирается сделать то, о чем говорил под Рождество. Ну, это самое дело с арабским куполом.

– Можешь не продолжать, мама, я понимаю, о чем ты. Мистер Хади утверждает, что в результате этого может быть развязана Третья мировая война.

– Об этом мне ничего не известно, но Бад сказал твоему папочке, что хочет нанести удар по мечети во время какого-то большого религиозного праздника, который вот-вот наступит. В следующем месяце, что ли. По словам Бада, Храмовая гора будет заполнена молящимися, и его удар получится гораздо более эффективным, чем в любое другое время.

– Что можно расшифровать как «множество людей погибнет или будет сильно изувечено». У меня от этого кровь в жилах закипает.

– Я вовсе не хотела испортить тебе настроение. Знаю-знаю, вы с Бадом давно и много об этом спорили. Я просто вот что подумала: тебе следует каким-то образом вцепиться в Бумера и отговорить его. Готова спорить на что угодно – Бадди наверняка подговаривает его поучаствовать в этом деле.

– Вот уж даже не представляю себе, как Бумера можно на что-то подговорить. Он, может, и туповат, но все равно добрый малый. Не такой он чурбан, каким притворяется.

– Все равно…

– Я над этим подумаю, мам. Очень серьезно подумаю. Как вы там поживаете? Как папа? Что он поделывает, кроме того, что водит дружбу с баптистами-террористами?