Торжество на час

Они предавались воспоминаниям, пока не раздались гулкие шаги стражников, которые медленно и торжественно ступали по каменным плитам крепости, и не донеслись до них монотонные звуки молитв, которые читали священники на латыни. Затем звякнули ворота. Губы женщин перестали двигаться, ухо ловило каждый звук, стараясь узнать, что происходит.

Ропот пробежал по толпе зевак, собравшихся поглядеть на смерть, словно на представление — этот ропот потрясенных людей был более зловещим, чем любые крики ужаса.

Резкий звук отрывочных команд — мертвая тишина мучительнее звуков. Затем выстрелы пушек, прокатившиеся эхом от стены к стене.

Пять отдельных залпов нарушили зловещую тишину, и с каждым залпом Анна сгибалась все ниже и ниже — она умирала вместе с друзьями.

Вскоре заботливо окутанная наступившей темнотой на подъемном мосту скорбно проскрипела телега, въезжая во двор. Анна и Маргарэт не смели подняться и посмотреть в телегу.

Там, на Тауэрском холме, были сражены навечно молодость, грация и мужественная красота. Там с безразличием оборвали подающие надежды таланты, веселье, жизнерадостность и любовь.

Вдали погасли последние лучи заката, и далекие родовые поместья погрузились во тьму — сегодня они осиротели со смертью своих старших сыновей.

— Пустите меня! Пустите меня, я должна умереть вместе с ними, мое чрезмерное честолюбие стало их погибелью! — кричала Анна. — Я посмотрю им в глаза, я буду храбрее.

— Это зрелище не для дамы, — отвечали ей стражники.

Но придет час, когда она выйдет на Тауэрский холм и предстанет перед пристальными взорами толпы. Возможно, это будет завтра…

Какая жестокость, что она должна ждать и идти на смерть одна!

Арабелла состроила глазки капитану стражников и сумела выпытать новости об их конце.

— Уэстоны богаты, и Фрэнсис выглядел красавчиком. Его мать — вдова; она предложила королю отдать все деньги, которые он заплатил за земли в Хэмптоне, даже пожертвовала их родовым поместьем в Саттоне, — рассказала она. — Но они не выпустили его.

— Что они сказали на эшафоте? — спросила Маргарэт.

— Все они перед лицом Господа признали грехи свои, но отрицали виновность в предъявленных им обвинениях. И чтобы не пострадали их семьи, они не отзывались плохо о короле.

— А Марк? — продолжала Маргарэт.

— Только он один не выдержал: «Господа, заклинаю вас, помолитесь за мою душу, я заслужил смерть!»

— Что?! С петлей на шее, подарком от Кромвеля, разве он не очистил меня от позора, который сам же и навлек? — возмущенно воскликнула Анна.

— Мне кажется, он как раз и имел в виду, что своим предательством заслужил смерть, — предположила Арабелла, пытаясь оправдать его.

— Тогда он должен был выразиться яснее, чтобы все поняли! — заявила Анна. — Но не мне осуждать его!

С сожалением махнув рукой, она как бы оставила мысли о нем и начала расспрашивать о более близком ее сердцу человеке.

— А как мой брат, Белла?

— Милорд Рочфорд! — уточнила Арабелла, и без того широкий рот ее расплылся в улыбке — такая дань памяти пришлась бы ему по вкусу.

— Он стоял и рассматривал толпу, как мне сказали, подняв бровь, как он часто делал. «Чего вы ждете? — спросил он толпу, прекрасно зная, что все просто извелись от любопытства. — Я пришел сюда умереть, а не проповедовать». И он умер, простив своих врагов и предупредив друзей не слишком доверяться благосклонности фортуны — такой веселый и чистый душой, такой галантный до последнего вздоха!

Первой не выдержала Маргарэт: заплакала и уткнулась Анне в колени.

— Нэн, — донеслось сквозь рыдания. — Какой ужас для тебя — но вы-таки встретитесь… после всего. А я должна буду жить как-то без вас двоих!

— У тебя остался Томас, — мягко напомнила ей Анна.

Арабелла всунула в руку Маргарэт листок бумаги.

— Посмотри, голубушка, тут стихи. Мой влюбленный капитан нашел после них в темнице, за поцелуй я купила их для тебя. Тюремщики говорят, что накануне вечером Рочфорд распевал веселые баллады, чтобы поднять дух друзей. Но эти стихи он написал уже на рассвете, когда все уснули. Вот что у него было на сердце.

Втроем они склонились над скомканным клочком бумаги. Знакомый почерк Джорджа показался им прощальным приветом от него.

«Прощай, моя лютня, в последний раз
Тебе и мне придется потрудиться,
Началу нашему не суждено продлиться;
Теперь пропета песня и забыта —
Умолкнет моя лютня, когда душа убита».

Снаружи бушевала настоящая буря, как будто поруганная природа горевала вместе с ними. В окна хлестал дождь, а внизу, на разбушевавшейся реке, испуганно перекликались лодочники. Даже летом в Тауэре было холодно и сыро, и чья-то заботливая рука разложила огонь, чтобы хоть немного подбодрить осужденную королеву. До поздней ночи Анна, Маргарэт и Арабелла засиделись у огня, прислушиваясь к завываниям ветра, читая молитвы, даже посмеивались иногда, вспоминая прошлые дни.

Глава 43

— Он приехал, уважаемый Кингстон? Палач из Франции?