Торнадо

Он огляделся по сторонам: набережная оставалась пустынной. Тогда он взялся за прутья, перемахнул через изгородь на запретную для праздных курортников территорию и зашагал по молу, уходящему в море почти на полсотни метров. Остановившись на краю, принялся внимательно вглядываться. Нет, ему не показалось. Водяная воронка действительно уходила в какую-то туманную сферу — тусклую, но вполне различимую под метровым слоем воды. В описаниях феномена Вадим ни о чем таком не читал. Может быть, разглядеть ее прежде не позволял дневной свет или постоянное волнение? Вряд ли. Насколько Вадим знал, исследователи Торнадо разве что на вкус его не пробовали. Значит, он увидел это первым? Он иронически усмехнулся, представив себе газетные заголовки: «Открытие журналиста Вадима Байкалова». Нет, научных лавров ему, пожалуй, не стяжать. Хотя интересно, что бы это могло значить?

Вадим уже собирался обратно, когда по асфальту завизжала резина автомобильных покрышек, а ослепительный свет галогеновых фар проломил в темноте тоннель от ворот по молу и далее едва не до горизонта. Вадим заметался в круге света, словно огромный ночной мотыль, и чуть не свалился в воду. Пока что он оставался незамеченным: приехавшие возились с замком и воротами, но надолго они не задержатся. Вадиму вовсе не улыбалась перспектива оказаться застигнутым в запретной зоне и провести остаток ночи в местном околотке — отчего-то у него не было ни малейшего сомнения, что приехала именно милиция. Поэтому он спустился по скользким ступенькам на нижний ярус мола, а потом перебрался на узкий карниз, опоясывающий мол с обеих сторон, и замер, вцепившись в петлю арматуры, выступающую из бетона.

Услышав приближающиеся шаги нескольких человек, осторожно выглянул. Он отчетливо видел все происходящее в свете фар, сам оставаясь незамеченным в тени бетонного выступа. По молу шли трое. Первый тащил какой-то плоский прямоугольник, похожий на пляжный топчан. Двое других несли длинный сверток. Дыхание Вадима пресеклось, сердце стукнуло и надолго замерло: очертания предмета, его безвольные изломы столь характерны и очевидны, что не оставляли никаких сомнений: несли человека или то, что совсем недавно было человеком.

Первый спустился к воде и принялся укладывать на воду прямоугольник, оказавшийся надувным матрасом. Двое остальных со своей ношей, пыхтя, спустились следом.

— Давай, клади, — услышал Вадим. — Осторожней, блин, упустишь!

— Да ладно, он и так доплывет, — огрызнулся кто-то.

— Тебе же объясняли, недоумку, что если утонет, то в пасть может и не угодить. Тебе надо, чтобы менты завтра жмурика обратно вытащили?

— Ладно, кончай меня грузить, все понятно...

Кряхтение вперемежку с матерком и тихий всплеск. Вадим увидел, как надувной плотик с мертвецом отчалил от мола и, понемногу набирая ход, поплыл точно к основанию смерча. Те трое, наверху, как и Вадим, напряженно следили за происходящим. Последние двадцать метров до воронки матрас плыл со скоростью бегущего человека, а потом, перед самым входом в воронку, матрас со своим грузом словно сплюснулся, размазался в блин тысячетонным прессом и исчез. Сфера под водой на то же короткое мгновение сделалась чуть ярче, а потом все успокоилось.

— Схавала! — с восхищением сказали наверху. — Как нечего делать. Сколько уже дубарей ей скормили — а каждый раз смотрю словно по новой.

— Да ты сам у Ахмеда шашлыки глотаешь не хуже.

— Ладно, пошли, а то сейчас мусорки приедут. Ворота запереть не забудь...

Голоса отдалились и затихли. Снова загремело железо, мягко рыкнули моторы, свет фар сместился и исчез.

— Мусорки приедут... — без выражения повторил Вадим, выбираясь на мол.

Мусора на их языке — милиционеры. Но они сказали не мусоркИ, а мУсорки. Впрочем, вникать в особенности местного диалекта нет времени. Вадим очень торопился и все равно опоздал. Он был на полпути к воротам, когда снова зарычали мощные моторы и на площадке перед воротами один за другим остановились четыре мусоровоза. Речь все-таки шла не о милиции... Вадим снова сполз с мола на карниз в ожидании дальнейших событий.

Если предыдущие посетители запретной зоны не слишком скрывались, то эти вообще вели себя как хозяева. Моторы грузовиков ревели на всю округу. Перекрикивая их, водители аргументированно спорили о том, кому разгружаться первым.