Торквемада и испанская инквизиция

Чтобы понять их позицию, необходимо лишь принять во внимание абсолютную убежденность в справедливости католической доктрины, которую Леки назвал «доктриной спасения избранных». Исходя из предпосылки, что римская церковь праведна и является единственной христианской церковью, они неизбежно приходили к выводу, что невозможно спасение для того, кто не состоит в ее рядах: не может неведение о праведной вере служить оправданием заблуждения, как – и по сей день – незнание закона не освобождает от ответственности в мирских делах. Поэтому они считали проклятыми не только тех, кто раскольнически дезертировал из церкви, и тех, кто подобно иудеям и мусульманам сознательно оставался вне ее, но и – таково было понимание высшей справедливости и божественного промысла – дикарей, никогда не слышавших имени Христа, и даже ребенка, умершего в утробе матери до унаследования первородного греха, который мог быть смыт только святой водой при крещении. Отцы церкви вели горячие полемические сражения в попытках точно установить момент, с которого начиналась внутриутробная жизнь и после которого проклятие заставляло душу, появившуюся у плода утробного, погибнуть еще во чреве.

Если учитывать стремление сохранить эти доктрины неизменными, становится понятно, почему в представлении церкви – чьим делом было спасение душ – не существовало более отвратительного и непростительного греха, чем ересь. Становится понятным, почему церковь относилась к своим детям, повинным в убийстве, изнасиловании или прелюбодеянии, с терпеливостью снисходительных родителей и разила неистово гневно еретиков, жизнь которых могла служить примером целомудренного поведения. Дело в том, что первые были виновны лишь в проступках, обусловленных слабой человеческой природой, и, будучи верующими, могли заслужить прощение раскаянием. Ересь же представляла собой не только худший из грехов, но – в понимании церкви – даже выходила за его границы и была бесконечно хуже греха, поскольку являла собой состояние столь безнадежное, что добрые дела или целомудренный образ жизни не могли искупить или смягчить тяжесть преступления.

Приняв такое отношение к ереси, церковь считала своим долгом уничтожить ужасную чуму души, чтобы предупредить ее распространение: к тому же она находила оправдание в словах Святого Августина о том, что сама жестокость ради достижения этой цели милосердна. С этой точки зрения в позиции церкви по отношению к ереси нет ничего нелогичного. Что нелогично – так это включенная в доктрину «спасение избранных» концепция о Боге, снисходительном ко всем заблудшим и падшим.

Даже в случае Галилея – одного из самых знаменитых узников, прошедших чистилище трибунала Святой палаты, – нет достаточного основания полагать, что в стремлении инквизиторов добиться его отречения от теории движения Земли вокруг Солнца были иные мотивы, кроме страха перед распространением учения, которое они искренне считали иллюзией и которое могло поколебать веру человека в библейское учение.

Глава IV. ИЗАБЕЛЛА-КАТОЛИЧКА

Льоренте соглашается с предшествовавшими ему писателями, рассматривая испанскую инквизицию как институт, отличный от инквизиции, учрежденной для расправы над альбигойцами и другими еретическими течениями того же времени. Это отличие состоит лишь в том, что она представляет собой дальнейшее развитие организации, созданной Иннокентием III и усовершенствованной Григорием IX.

Прежде чем прступать к рассмотрению этой, как ее называют, Новой инквизиции, полезно остановиться на положении в Испании при католических монархах Фердинанде и Изабелле, в чье царствование сей трибунал был учрежден в Кастилии.

В течение семисот лет с тем или иным успехом, в той или иной степени на Пиренейском полуострове господствовали сарацины^[45] .

В 711 году сюда вторгся бербер^[46] Тарик, задумавший разгромить королевство вестготов Родерика и расширить мусульманский мир до гор на севере и от моря до моря с запада на восток. Когда мусульманские племена потерпели неудачу, повздорив между собой, из Африки переправился Абдуррахман Омейяд, пожелавший основать независимый эмират, в десятом веке ставший Кордовским халифатом.

Постепенно христиане консолидировали свои силы в горных крепостях на севере страны, куда их оттеснили захватчики, и, предводимые Альфонсом I, основали королевство Галисия. Затем, смело нападая на мавританских завоевателей, они проложили себе путь на равнины Леона и Кастилии и уже в следующем веке отогнали сарацин к югу от реки Тахо. Продолжая свое наступление, они и далее теснили врага, полные решимости скинуть его в море, и могли добиться успеха, если бы не приход Юсуфа бен Текуфина. который перечеркнул победы христиан, отбросил их обратно за Тахо, и, став хозяином на юге страны, основал империю Альморавидов.