Торикаэбая моногатари, или Путаница

Химэгими придвинулся к Сайсё поближе, и Сайсё ощутил, как в его близости и домашней неопрятности слилась прелесть обеих женщин и той, которую он любил тайно, и той, что ускользнула от него. Опьяненный этим чувством, он подумал, что, верно, Химэгими знает о его связи с Ённокими. Ему стало не по себе, но он тут же отбросил сомнения и подвинулся еще ближе, почти вплотную к Химэгими.

Никто
С тобою не сравнится.
Я всех забыл,
Желает сердце
Лишь тебя любить.

Не успел он закончить, как Химэгими раздраженно сказал:

— Что ж, этого и следовало ожидать. Тебе кажется, что я связан и с той, и с другой, — говоря это, он хотел подняться, но Сайсё ему не позволил. — Да ты и вправду не в своем уме! Мне нужно поговорить с отцом, но было так жарко — вот я и прилег. Если я тотчас не пойду к нему, он рассердится. Мне нужно идти, — сказал Химэгими, вставая.

А что Сайсё? Он вдруг почувствовал, что не может отпустить Химэгими.

— Стой! — он внезапно схватил Химэгими, позабыв всякие приличия.

— Мне больно, ты что, тронулся? — рассердился Химэгими, но Сайсё не слушал его.

О чем бы они ни беседовали до этого времени, Химэгими не терял рассудка, как то и подобает мужчине, но когда Сайсё схватил его, он уже ничего не смог поделать — в сердечной слабости он лишь думал о том, что же теперь с ним будет. От стыда он заплакал. Поняв, что произошло, Сайсё тоже не мог прийти в себя. Он ощутил и любовь, и жалость, его мысли о двух других женщинах слились в одно чувство к этой, хотя он и рассердился, что до сих пор она вела себя так неподобающе. Но для вопросов еще будет другое время… Считая, что теперь он знает о ней все, Сайсё почувствовал, что никого и никогда так не любил — всем своим сердцем, и это душевное волнение захлестнуло его. Химэгими, догадываясь, что Сайсё недоступна вся странность случившегося, опечалился. Что может прийти Сайсё в голову? «Я не оставлял этот мир, и вот теперь моя тайна раскрыта», — слезы лились не переставая, она была прекрасна и обворожительна, равных ей не было на свете. Сайсё тоже плакал и плакал:

— Что мне делать? Теперь я не в силах расстаться с тобой ни на миг, — он не мог говорить.

Ночь прошла, но Сайсё вовсе не намеревался встать и уйти.

— 7 —

«Что толку сетовать, когда он теперь знает о моей тайне! Что негодовать? Пусть я стану сердиться, но когда случится разговор о том необычайном, что бывает в этом мире, он непременно расскажет и обо мне. Что я могу поделать? Принц Ёсино говорил мне, что причины нынешних бед скрываются в прошлом. Теперь мне будет трудно с ним расстаться».

— Знаешь, я и вправду должен казаться странным, но раз уж наши сердца соединились, я прошу тебя не выставлять меня на посмешище, только тогда я буду знать, что ты и вправду любишь меня. Я живу уединенно, у меня не бывает много людей, так что нам не составит труда встречаться как бы ненароком, — он говорил очень ласково, утешая Сайсё и понуждая его уйти.

Хотя Сайсё и понимал, что ему уже пора, но не мог представить себе, что расстанется с ней хоть на миг, в преддверии разлуки он печалился и никак не решался оставить ее. И вот, наконец, после бесконечных любовных клятв, он ушел. Оставшись один, Химэгими был как во сне. «Отчего мне не расстаться с жизнью? Ведь теперь мне будет неловко появляться там, где я могу повстречать Сайсё». Однако потом он подумал, что отец с матерью всегда беспокоятся, даже когда не видят его совсем недолго, и потому он решил оставить все, как есть — хотя бы ненадолго.

— 8 —

Как всегда любуясь сыном, Садайдзин улыбался и выглядел очень довольным.

— Ты был здесь сегодня ночью? Сайсё заходил по делу, сказал, что хочет что-то спросить по китайской классике, — сказал отец.

Химэгими был взволнован.

— Удайдзин очень недоволен. Ты должен вести себя так, чтобы никто не мог упрекнуть тебя, — сказал отец.

Химэгими стало не по себе, поэтому он ответил только:

— Не думаю, что я делаю что-то, что может его печалить.

Они с отцом позавтракали, и Химэгими собирался уже уходить, но тут принесли записку от Сайсё:

Что мне делать?
Моя любовь
Так сильна,
Кажется мне —
Умираю.

«Я должен увидеть тебя еще до вечера, моя милая».

Химэгими не хотелось отвечать согласием или же вообще отвечать, но ввиду своего двусмысленного положения он начертал в своей обычной прямодушной манере.

Каждой
Ты говоришь:
Умираю.
Думаю —
Долгую жизнь проживешь.

Стиль послания и почерк показались Сайсё особенно очаровательны этим утром. Однако она ничего не сказала о вечернем свидании — согласна она или нет! Обеспокоенный этим, Сайсё отправил еще одну записку:

Пускай я говорил —
Умру.
Я не любил
Так сильно,
Как сейчас.

Химэгими получил это послание, уже будучи в доме Удайдзина. Сайсё становился навязчивым, но Химэгими не желал обидеть его.

Я грущу,
Как мало кто
В этом мире.
И в сердце своем
Вздыхаю и люблю.