Тори

— Рита, дай нам полотенце, пожалуйста. — Глянул на меня. Мама закашлялась, подавившись водой из кружки. О, да. Андроид по имени Виктор пугал на инстинктивном уровне. Это я смотрела на его фигуру с отвисшей челюстью, так как все этапы привыкания прошла экстерном, но родные пребывали в тихом ах… шоке.

— Да. Сейчас. — Прошла мимо него, задержав дыхание и достав два полотенца, вручила сыну: — Держи.

— Вить, я с вами. — Вдруг ожил Аркадий. — Идите. Я догоню. — И он скрылся в доме. Лиля уставилась на меня вопросительным взглядом.

Когда они все, наконец, ушли папа спросил:

— Муся, а этот Виктор… он кто?

— Па, наливай. Тут двумя фразами не обойдешься…

Рассказав все как есть, и, выпив три стопки коньяка, да, мы не голубых кровей, и все «тяжелые» спиртные напитки пьем из рюмок, откинулась на кресле, глядя на виноградный шатер, закрывающий небо.

— О, боже! Девочка моя! — папа подхватился, и, обнимая, сказал с укором: — Ты почему молчала?!

— Папуль, прости… но я понимала, что помочь вы не сможете…

— И что?!

— Да ничего. Не кипятись, пожалуйста. Смысл было рассказывать, а потом переживать еще и из-за вас!

— Рита!

— Пап, не заставляй меня оправдываться. Ты же понимаешь, что я поступила правильно.

— Как ты могла? Ну как?! Ни словом не обмолвилась! Мы же не чужие люди! — мама не могла не вмешаться.

— Мам! Ну, перестань!

— А все из-за твоего дурного вкуса на мужчин! Что ни воздыхатель — то царь жизни, то болван — аж уши холодные!

— Мне уехать? Чтобы не раздражать?

— Я заберу у тебя внука! Не хватало еще, что бы с ним рядом ошивалась эта горилла с глазами людоеда!

— Не разгоняйся. Это мой ребенок, а не твой.

— При такой непутевой матери…

— Люся, замолчи! — папа редко повышал голос, но судя по всему, в этот раз выдержка дала трещину.

— Что?

— Людмила! Ты переходишь все границы!

— Тихо-тихо! Пожалуйста. Не надо ругаться. — Я попыталась разрядить обстановку. — Па!

— Ты успокоишься когда-нибудь или нет?! — отец поднялся, стукнув по витиеватому поручню кресла. Мама молча моргала в ответ. — И что бы я больше никогда не слышал подобное! За что ты ее жалишь, словно оса?! За то, что она не пошла в твой род?!

Тут надо объяснить мои тонкие отношения с мамой. Родив первого ребенка — Лилю, она полностью посвятила себя материнству и была довольна своей старшей дочерью на все сто. Моя сестра унаследовала и голубые глаза, и хрупкий стан и белокурые волосы рода Толмачевых (маминого, разумеется).

А потом произошла неожиданная и непланируемая вторая беременность. Этого никто не ожидал, так как слабое здоровье и диагноз «бесплодие» маяковал по роду Толмачевых постоянно, словно вымпел, который передавался с непонятной рокировкой то от матери к дочери, то от сестры к племяннице.

Родилась я. Пузатая, щекастая, волосы — черные как ночь, глаза карие, фигура — контрабас. Копия папиной мамы. Ну, а кто любит свекровь? Единицы. Моя мама под эту категорию не попадала, относясь к родне своего мужа с легким пренебрежением: «Лавочники, что тут скажешь?»

Всю жизнь я пыталась завоевать ее любовь. Бесполезно. Козырное первое место навсегда было занято старшей сестрой. Благо, у нас двоих достало ума сохранить дружбу и не ссориться по этому поводу. Но, как бы там ни было, роли любимиц были распределены еще при рождении: Лиля — мамина дочь, а я — папина.

— Игорек…

— Помолчи, прошу! Хоть раз в жизни — ты можешь поддержать и пожалеть ее?! Она пережила такое! А ты!!!

Папа сделал пару шагов к столу, налил в рюмку коньяк, выпил одним махом, и, брякнув ней о столешницу, ушел в дом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Между нами воцарилось тяжелое молчание. Извиняться за то, какая я есть — устала, а потому удержалась от комментариев. Лиля, не говоря ни слова, налила себе вино. Увидев мамин насупленный и с тем же вопросительный взгляд, скривилась:

— Ма, успокойся. Пришла пора расслабиться. Не будет у меня детей. Я — пустышка, и пора принять реалии жизни.

— Лиль! — мой вскрик, казалось, пронесся на всю округу.

— Не ори.

Мама, выпрямившись, побледнела.

— Вечер перестает быть томным. — Сестра невесело хохотнула и села на стул. — Тори, давай, что ли на стол накрывать? Мам, а ты бы пошла к папе… — Раздав краткие указания, она добавила, обращаясь к матери: — И еще. Перестань третировать Маргошу. У нее теперь есть настоящий мужик. И он не даст ее в обиду. Разве ты этого еще не поняла?

Нашей родительнице понадобилось несколько долгих минут, что бы переварить слова любимицы и при этом не дать свернуться в жилах голубой крови.

— Марго, так ты поэтому с ним? — она выдохнула, оглянувшись по сторонам, словно боясь, что ее могут услышать. Полезла в карман, и, достав таблетку, сунула под язык.

— Мамуль, я обязана ему всем. Но дело не в этом. Витя… он необычный, да… Ты не смотри на внешность. Он правильный, понимаешь? Такой, каким должен быть мужчина на самом деле.

— И по ходу отличный любовник. — Добавила Лилька, усмехаясь в стакан с вином, делая глоток.

— Кебаб!

— Ага.