Тореадор

Шхуна "Палома", на которой мы должны были плыть в Мексику, мне совсем не понравилась. Особенно отвратительным показался капитан. Он так придирчиво нас разглядывал, а когда увидел Лауру, то сказал отцу: "Продай мне девчонку! Я тебе хорошо заплачу!" Я не видел выражения лица отца, он стоял за моей спиной, но по его голосу понял, что это предложение ему небезразлично. Я никому не доверял, особенно отцу. От него можно было ожидать чего угодно. На шхуне спрятаться невозможно, но я подошел к повару, мне он показался не таким мерзким, как капитан, дал ему денег, чтобы он не выпускал из камбуза маму и Лауру. Так они и просидели всю дорогу возле повара. Мне же пришлось выполнять всякую работу. За время долгого пути, пару раз пришлось доставать нож, успокаивая самых буйных. Однажды, уже перед самым концом нашего путешествия, я услышал разговор отца и капитана. Они опять говорили о Лауре, пришлось вновь применить свои навыки владения ножом, если бы это случилось раньше, то они, скорее всего, вдвоем расправились бы со мной. Но, хвала Господу, все обошлось. Мы прибыли в Мексику. Помню, день был жаркий, узкая полоска пристани почти утонула в море, и все синее: море, небо, даже воздух казался чистым, до синевы. Только мы поднялись на холм, сразу все окрасилось в желто-коричневый цвет: песок на дороге, выжженная земля, кое-где торчащие кактусы, как огромные деревья, хижины, крытые соломой или тростником. Только на вершине холма стоит деревянный дом с небольшим куполом и крестом. Как я узнал позже, это была католическая церковь, где проводил службы Падре Пио ди Кармона.

Отец привел нас к одиноко стоящей развалюхе. На чем держалась крыша, было непонятно, сквозь покосившиеся стены хорошо просматривалась вся округа. Внутри было не лучше. На полу лежало несколько циновок, сплетенных из тростника. Комнату разделяла грязная занавеска, скорее тряпка. Это было условное деление на женскую и мужскую части. Стол был, он стоял на улице под навесом. У меня появилось подозрение, что стол подпирает стенку, чтобы она не упала. Возле него стояли два плетеных стула с продавленными сидушками.

– Мы должны здесь жить?– спросил я отца.

– Это лучшее, что здесь есть! А не нравится, можешь убираться ко всем чертям!

– Мне все равно, но мама и Лаура не могут жить в этой дыре! Зачем ты привез нас сюда? Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты, щенок, стал, наконец, мужчиной! На днях мы с тобой вступим в береговое братство! И уйдем к берегам Колумбии за несметными сокровищами! А твоя мать и сестра будут нас ждать, как и положено всем женам моряков!

–Я не собираюсь быть пиратом!

–Тогда ты просто сдохнешь с голода! Работы здесь нет! А если я не привезу золота, то продам твою сестру! Ха-ха-ха!

Я сдерживал себя из последних сил. Не знаю, что больше жгло мне сердце: обида? Злость? Отчаяние? Зайдя в хижину, я увидел, что Лаура и мама сидят на полу на циновке и, обнявшись, горько плачут.

– Не плачьте! Не надо доставлять ему удовольствие! Раз здесь живут люди, значит, есть и работа. На кусок хлеба, я смогу заработать! А при первой же возможности, увезу вас обратно. Здесь вам делать нечего!

– Прости меня, Марко! Это я во всем виновата! Я не нашла в себе силы сопротивляться Хосе. Вот к чему это привело! И, знаешь что, не называй меня больше мамой. После всего, что с нами случилось, это еще больше разрывает мне сердце. Зови меня просто Кончита. – Мама смотрела на меня такими несчастными глазами, что я не выдержал, и ушел.

До ночи я ходил по округе, пытаясь разузнать, есть ли где-нибудь работа или другое жилье. Но, встреченные мною люди, меня не понимали. Мы говорили на разных языках. Тогда я решил утром пойти в деревянный дом на холме, может быть там я найду человека, способного мне помочь. Ночь я провел под навесом во дворе, если его можно так назвать. Уснуть мне толком не удалось, тучи насекомых не давали мне покоя. Едва первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет, я ушел. Как провели ночь Лаура и мама, я не стал спрашивать. Итак было понятно.

Еще на полпути к церкви, я увидел человека в темном одеянии и широкополой соломенной шляпе, видимо какого-то священнослужителя. Я прибавил шагу и быстро догнав его, учтиво поздоровался:

– Здравствуйте, сеньор! Скажите, Вы говорите по-испански?

– Здравствуй, сын мой! Конечно. Ты наверное, только приехал? Откуда?