Тор

— Говорит, что, пока в тюрьме у имперцев сидел, был приписан к больничке. Вот там и нахватался.

— И только поэтому ты его сразу выделил?

— Тор, не придирайся, никого я не выделяю. — Сержант поморщился. — Ты спросил, я ответил, а решать тебе.

— А то, что во время проверки Хакаранда тебе навалял, делу не помешает?

Валеев вспомнил короткую рукопашную схватку на нашей базе, когда Хакаранда три раза ронял его на спину, а потом сам пару раз падал, и усмехнулся:

— Нет. Он боец, и я тоже, так что общий язык мы нашли быстро.

— Это хорошо.

Сержант вертел баранку и смотрел на пустынную дорогу, а я прокрутил в голове лица присоединившихся к нашей группе поисковиков и остановился на Хакаранде, который сразу привлек мое внимание. Во-первых, он очень уверен в себе, хотя новичок. Во-вторых, этот наемник весьма опытен и свою квалификацию уже успел подтвердить. В-третьих, про него никто и ничего не знает, слишком давно был разгромлен отряд «Скарабей», который считался закрытым подразделением и специализировался на диверсиях. В-четвертых, иногда Хакаранда ведет себя так, словно он не простой боец. Порой в его взгляде появляется властность, и он привычно отдает приказания. При этом наемник не ждет, что с ним согласятся, а отворачивается, будто уверен, что приказ будет выполнен. Это повадки опытного офицера, который привык руководить подразделением, и это заставляет меня относиться к нему настороженно. Не подставной ли он? Нет, это вряд ли, ибо если я кому и интересен, то своим конкурентам, а они все рядышком и не скрываются. Впрочем, точно так же, как и «друзья».

Абдулаев и Бенсон, например, сразу заявили, что они люди Маэстро, а Ривера хвалился тем, что два его брата служат у Рохеса, и когда команданте вылезет из долговой ямы, то он сразу же направится к нему и попросится на службу. Так что, на кого ни посмотри, у каждого есть пятнышко, к которому можно придраться. И что с того? Всех разогнать и остаться с одним Валеевым? Не вариант, потому что вдвоем ничего не сделаешь, конкуренты зажмут, скрутят и вынут из головы всю информацию, даже пытать не надо, укол в вену — и сам все разболтаешь. Ну а на индивидуальный подбор людей времени нет. Вот и выходит, что надо работать с теми кадрами, какие есть…

— Сука! — неожиданно воскликнул сержант, резко крутанул руль и ударил по тормозам.

Пикап занесло, и он едва не опрокинулся. Качнувшись, автомобиль опустился на четыре колеса, и я сделал то, чему меня учили инструкторы. Правая рука дернула дверь, а левая схватила «кайен», после чего я вывалился на дорогу, перекатился на обочину, прижал приклад к плечу и стал выискивать опасность. Однако ее не было. На перекрестке перед фермой Мэя, прямо на дороге, стоял дикарь в потертом камуфляже, молодой худощавый брюнет с длинными волосами, стянутыми на затылке в толстый узел. В руках у этого отморозка, который едва не попал под машину, ничего не было. Он держал раскрытые ладони над головой и глупо улыбался.

«Сволочь», — глядя на дикаря, подумал я, а затем крикнул Валееву, который выскочил из пикапа и хотел наброситься на аборигена:

— Назад, сержант!

— Да он же…

Валеев напружинился, видимо, хотел ударить дикаря с ноги в грудь, но я его остановил:

— Стоять!

Сержант сплюнул на землю и настороженно оглядел кусты вдоль обочины, а я, тоже успокаиваясь, поднялся, стряхнул с себя пыль, повесил автомат на грудь и подошел к аборигену, который опустил руки и сказал:

— Я Рован из клана Калин. Меня прислал вождь Даруда.

— Проводник? — уточнил я.

— Ага! — продолжая глуповато улыбаться, ответил дикарь и добавил: — За тебя просил Маэстро, который сказал, что за помощь ты хорошо заплатишь. Чего дашь?

«Вот так всегда, — мысленно усмехнулся я. — Нет бы сказали: братан, приходи и бери все, что хочешь, а мы тебе поможем, ибо все мы люди, все мы человеки. А тут с ходу — чего дашь?»

— За проводку моей группы по старой дороге в долину Боруан и беспрепятственный проход по ничейной земле между родом Калин и родом Кавер с меня десять винтовок, пятьсот патронов, сотня сухпайков и двадцать комплектов одежды.

— Мало. — Дикарь перестал тянуть улыбку и моментально показался мне не простаком, а хмурым и хитрым козлом.

— Тогда слушаю твои условия.

— В довесок к тому, что ты предлагаешь, мы хотим пять стандартных армейских аптечек, сотню гранат, десять ящиков виски, три радиостанции, сорок пар хорошей обуви и три автомата, как у тебя. — Он кивнул на мой «кайен», и я покачал головой:

— Нет. Аптечки дам, и на этом все.

— Значит, мы не договоримся.

Дикарь горделиво вскинул голову и сделал вид, что собирается уйти, на что я отреагировал совершенно спокойно и, поворачиваясь к нему спиной, бросил:

— Тогда мне поможет род Кавер.

— С ними еще договориться надо, — в голосе дикаря была неуверенность.

— Договорюсь, благо связь имеется.

Краткая заминка, и абориген сказал:

— Твои условия принимаются, но ты снарядишь меня в поход и выдашь оружие. Это подарок лично мне.

— Вот так бы сразу. — Я кивнул на пикап. — Ты с нами или снова в лес уходишь?

— С вами поеду.

— Прыгай.