Тор

Я оторвался от коммуникатора. Вокруг лес. Автобус практически бесшумно едет по широкой грунтовой дороге. Спокойно. Светло. Обычный летний день и никаких тревожных мыслей. Мимо проносятся военные автомашины, в основном тяжелые грузовики, которые сопровождаются броневиками. Вдали виднеются горы, а впереди мелькают разноцветные крыши находящегося в низине городка без названия. Черт побери, начинается новая жизнь…

Вскоре автобус промчался по пыльной сухой улочке и остановился. Я покинул его последним, торопиться все равно некуда, и осмотрелся.

Вот что я ожидал здесь увидеть? Наверное, реальный городок с ровными улочками, вывесками и асфальтовыми дорогами. Ну а на деле я оказался в каком-то гетто. По крайней мере впечатления именно такие. Куча неухоженных построек. С одной стороны огромный ангар, на котором накарябано слово «скала», видимо, это одна из лучших местных гостиниц. Рядом с ангаром около полусотни контейнеров, которые сварены один с другим, и если верить вывеске, то это «Улей». Ну а прямо передо мной «Приют бродяги», еще один ангар, только в дополнение ко всему обложенный саманным кирпичом, который порос густым мхом, красиво, прям как в нору барсука или в дом хоббита входишь, опять же температурный режим поддерживается легко, и это дополнительная маскировка. Однако в целом все как-то хреново.

«Да-а-а… — мысленно протянул я. — Попал ты, Виктор, ногами в жир. Ехал на фронтир — и приехал. Вокруг нечто непонятное и улицы пустые. Впрочем, плевать! Пока не стреляют, и то хорошо».

Я вошел в гостиницу и оказался в прохладном холле, который был перегорожен широкой стойкой, и за ней находились два светловолосых крепыша в бронежилетах и с пистолетами. Нормально, а под стойкой наверняка автомат или пулемет. Впрочем, несмотря на суровую обстановку, встретили меня доброжелательно. Перво-наперво охранники посоветовали сразу же вооружиться, ношение пистолета в городе обязательно для каждого вольного гражданина. Во-вторых, следовало встать на учет у местного шерифа Джона Маринеро, оказывается, есть здесь такой, целый полковник в отставке, которого назначили с базы «Дуранго». Ну и в-третьих, я снял одноместный номер и узнал, где находятся мои знакомые из «Центуриона», один из которых был совсем рядом.

Поднялся в номер на втором этаже. Тесная комнатушка, койка у стены, столик, стул и санузел. Бедно и скудно, и за все это надо было отдавать десять реалов ежедневно. Цены грабительские, а если еще и столоваться в гостинице, то полное разорение. Однако мне гарантировали, что мои вещи никто не украдет и спать можно спокойно. Это само по себе уже многого стоило, так что я не возмущался. Выбор-то невелик, в других гостиницах все то же самое и расценки такие же.

Вещи упали на пол, и я вооружился. Пистолет готов, загнал патрон в ствол, поставил на предохранитель, спрятал в кобуру. Автомат брать не стал — моветон и признак напуганного новичка. Теперь можно прогуляться. Закрыв дверь номера на ключ (никакой электроники), я опять спустился вниз и направился в гостиничный бар, рядом с которым находился магазин.

В полутемном помещении плавали клубы табачного дыма. Несколько посетителей распивали какое-то отвратительно пахнущее пойло, бармен у стойки тихо дремал, а из колонки еле слышно звучала песенка на испанском, смысл которой я перевел для себя: еще одна секунда жизни, чтобы подарить тебе мое сердце, чтобы предложить тебе навсегда остаться со мной. Всего одну секунду жизни я прошу у Бога…

«Хорошая песенка», — подумал я, оглядываясь.

Однако песни песнями, а мне нужен сержант Валеев, который, по словам охранников, должен находиться здесь. Да вот только что-то его не видно. Хотя нет, он где-то рядом. Слышу русскую речь, родной язык инструктора-«рукопашника», который утверждал, что я тоже русский. Может быть, что и так. Но мне это не важно, по крайней мере пока.

Поворот. Я свернул в темный угол и увидел прелюбопытную картину. За столиком в одиночестве сидел плотный и давно небритый мужик. Это был Валеев, и его глаза казались стеклянными. В руках он держал большую бурую гусеницу и на меня не обратил никакого внимания. Видимо, он пил давно, а возможно, еще и укололся и потому был на своей волне.

Стою. Молчу. Наблюдаю. Сержант положил гусеницу на стол и стал подталкивать ее указательным пальцем. Волосатое лесное существо, изгибаясь, медленно поползло к краю, а Валеев радостно воскликнул:

— Шире шаг! Шире шаг! Мух шершавый! Живее!

— Ты чего, сержант? — спросил я его.

Валеев посмотрел на меня и, не узнавая, прорычал по-испански:

— Que carajo quieres?

Короче говоря, он в грубой, оскорбительной форме поинтересовался, хрена ли бы мне надо. Отвечать было бесполезно, Валеев не в адеквате, и я решил уйти. Развернулся и уже в спину услышал:

— Пива мне. Еще два.