Топот бронзового коня

    - Слышал, Велисарий, угораздило тебя переспать с этой сукой? Ты хороший парень, и хотел бы предупредить: опасайся пить и есть все, что подают в доме Комито.

    - Почему? - спросил сын учителя, сильно побледнев.

    - Ведьмы, ворожеи. Знают секреты тайных снадобий. Подмешают порошок в пищу и вино - потеряешь волю и начнёшь поступать по их прихоти. Я от их колдовства чуть не умер.

    - Быть того не может.

    - Хочешь, на кресте поклянусь? Ведь она отца сына своего тоже уморила. Пол-Византия это знает. Правда, правда. Будучи тринадцати лет от роду, отдалась заезжему фокуснику, а потом с ним сбежала. Кочевала по городам и весям. Научилась от него волшебству, чёрной магии, составлению ядов. Родила ребёнка. А затем мужа отравила, драгоценности хапнула и сошлась с дрессировщиком медведей. Родила от него второго ребёнка, но супруга однажды загрыз топтыгин. И пришлось ей вернуться к тёте Комито.

    Велисарий потрясённо молчал, а абазг увлечённо продолжал разглагольствовать:

    - До меня у неё были Дорофей и Маркелл. Мы её делили с Терентием, а потом, до тебя, но после меня, принимала Каллистрата и Евдокима. Так что не обольщайся, Лис, и не верь в большую любовь Антонины. Ты у неё не первый и не последний.

    Славянин сильно покраснел и ответил глухо:

    - Может, и не первый. Это всё равно, ибо к прошлому ревновать нельзя. Но последний - точно, потому что я задумал на ней жениться.

    Константин даже поперхнулся:

    - Что? Жениться?! Ты в своём уме?

    - Я люблю её.

    - Разве это повод? Женятся, на ком выгодно, а с блудливыми шлюхами, вроде Антонины, просто забавляются… Нет, конечно, если ты намерен сделаться посмешищем у всей гвардии… чтобы каждый показывал на тебя пальцем и говорил: «Вот идёт болван, у которого жена отдавалась любому…»

    Новобранец не выдержал и, схватив собеседника на ворот туники, процедил сквозь зубы:

    - Слушай, ты, грязная свинья, я хотя и младше по званию, но отделаю тебя так, что потом не сможешь иметь детей!

    Тот с усилием отодрал руки Велисария от себя и воскликнул:

    - Отцепись, урод! Прочь с моей дороги. О таких, как ты, не хочу мараться. Но найду способ проучить. Мы, абазги, не прощаем обид.

    - Не грози, не страшно. - Лис глядел исподлобья, тяжело дышал. - И держись подальше от меня и от Антонины. Если я услышу, что опять поливаешь её помоями, точно оскоплю, так и знай.

    - Как бы самому не остаться без причиндал!

    Этот разговор больно ранил пылкого влюблённого.

    Он, конечно, понимал, что его красотка - далеко не святая, а её мастерство в части удовольствий говорит само за себя, но отказывался поверить в неразборчивость своей танцовщицы. Просто Константин, решил Велисарий, злится на потерянную подругу; может, сам когда-то собирался на ней жениться и теперь, отставленный, продолжает негодовать.

    Нино не такая. Легкомысленная - конечно; бесшабашная, заводная - неоспоримо; но не подлая, не коварная и, само собой, не продажная. Не давала поводов заподозрить её в измене. Сохраняет Велисарию верность. Прикипела сильно.

    Но сомнение от слов Константина всё-таки запало Велисарию в душу. Не горело, но тлело. И однажды полыхнуло обжигающим пламенем.

    Перед Рождеством, привезя Антонине в подарок золотое колечко и надев ей на средний палец правой руки, сын учителя с жаром выпалил:

    - Это в знак того, что мы обручаемся.

    Женщина нахмурилась и, стянув драгоценность, отдала назад:

    - Не хочу. Возьми.

    - Что с тобой? - изумился он. - Почему не хочешь?

    - Не желаю замуж.

    - Я тебе не люб?

    - Очень даже люб, ты прекрасно знаешь. Я вообще ни за кого не хочу. Мне моя свобода дороже.

    Юноша сидел и хлопал ресницами. Озадаченно произнёс:

    - Не могу понять… Что плохого в семейной жизни?

    Та взглянула с невесёлой улыбкой:

    - Лучше ты скажи - что хорошего? Рабство и свобода - в этом и заключена разница. А замужество - добровольное рабство.

    Лис проговорил:

    - Если любишь мужа - рабство сладкое.

    - Чепуха. Столько сразу возникает проблем. Столько обязательств! Головная боль - да и только.

    Он обиделся:

    - Ну, конечно, хлопотно: верность сохранять и блюсти себя. А тебе по нраву быть сегодня с одним, завтра со вторым, послезавтра с третьим. Или даже с ними тремя, собранными вместе! Я не верил, дурак, думал, что наветы: Дорофей, Маркелл, Евдоким, Константин, Терентий… Или кто там участвовал ещё? Всех и не упомнишь! Для чего обязательства, лишние проблемы с надоедливым мужем? Много проще бабочкой порхать с цветка на цветок.

    Танцовщица опустила ресницы:

    - Наболтали уже… Константин, наверное? Ну, а кто ж ещё! Я его прогнала - он и бесится. Не мужик, а баба. Ненавижу сплетников… - Облизала губы. - Да, бывала со многими. Разве непонятно? Я живой человек, а не столб с глазами. Полюблю - и дарю любовь. Как тебе сейчас. Но, быть может, привяжусь и ещё к кому-то. Что тогда с тобой делать? Убивать?"

    Велисарий посмотрел на неё с прищуром:

    - Значит, правда, что отца своего ребёнка ты убила?

    Антонина вздрогнула и нахмурилась ещё больше:

    - Нет, неправда. Он был фокусник и колдун, изучал магические свойства веществ. И случайно выпил не из той плошки. Отравился сам.

    - Так я и поверил! Ты колдунья и приворожила меня.

    Нино усмехнулась: