Топить их всех!

Перед военно-морским министром на брезенте лежали выловленные в мазутном пятне предметы: несколько упаковок одноразовой посуды, порножурнал на немецком языке, две книги на английском, черный комбинезон, обрывки спасательного плотика. Рваные края наводили на мысль, что несколько часов с ним забавлялась взрослая акула. Но самой ценной находкой оказался обломок спасательного круга, на котором читалась половина названия субмарины, принадлежащей соседнему африканскому государству.

– Мы их сделали! – вырвалось у министра. – Именно первым залпом носовых орудий «Александрии» подлодка-нарушитель была уничтожена, я доложу об этом Его Высокопревосходительству. – Герой Африки не хотел принимать очевидное, если субмарину и уничтожили, то исключительно глубинными бомбами, сброшенными с БПК.

Все складывалось для адмирала наилучшим образом. Не оставалось сомнений, что субмарина соседей, незаконно вошедшая в территориальные воды, потоплена. Законность действий БПК и эсминца не вызывала сомнений. Обломок круга и порножурнал запаковали в пластик. Адмирал собирался лично предъявить их Азариасу Лулу вместе с докладом об успехах эсминца, названного в честь родной деревни президента. А вещественные доказательства уничтожения субмарины вполне могли сгодиться для пропагандистской передачи телеканала «За Африку!». Мол, вот какие бездуховные любители порнографии – наши противники, пошедшие на поводу у загнивающего «белого мира».

– Возможно, наши глубинные бомбы… простите, господин адмирал, снаряды, выпущенные с «Александрии»… повредили лишь один-два отсека субмарины, – осторожно предположил командир эсминца «Александрия», чем испортил министру настроение.

К этим словам стоило прислушаться, не таким уж большим было мазутное пятно, и не так уж много мусора всплыло на поверхность. Бриллианты на звезде, засиявшие было в полную силу, вновь потускнели в глазах министра.

– Придется вызвать морскую авиацию. – Это прозвучало гордо, вот уже второй год, как в ВМФ страны появился старенький бомбардировщик.

– Боюсь, господин адмирал, это не лучшее решение, – подсказал командир «Александрии», – ведь субмарина уже вроде как потоплена первым залпом «Александрии». – Ему тоже не хотелось делить славу победителя с другими военными.

В конце концов военно-морской министр рассудил следующим образом. БПК он оставил возле острова, населенного злыми духами, – экипаж должен был восстановить работоспособность катапульты и сбросить остаток глубинных бомб в квадрате, где зафиксировали мазутное пятно. А эсминец «Александрия» с выведенным из строя навигационным оборудованием самым малым ходом отправился на базу.

Естественно, Герой Африки не забыл о своем обещании щедро наградить героев-моряков, пресекших вражескую диверсию против очень уж суверенной и гордой африканской страны. Новоиспеченный военно-морской министр знал: его слова не останутся пустым звуком, Азариас Лулу никогда не обходил щедростью полицию и армию.

* * *

Между тем уже «уничтоженная» мини-подлодка ползла черепашьим ходом на перископной глубине. В целях безопасности приходилось буквально прижиматься к острову. Даже гениальный штурман не смог бы провести ее в лабиринте изъеденных водой и изменчивыми течениями скал. Приходилось целиком полагаться на электронику.

Илья Георгиевич не отрывался от маски перископа. Зрелище открывалось пугающее и величественное. Освещенные солнцем выветренные скальные породы отливали красным цветом; глубокие борозды, прорезанные в них дождевой водой, причудливо змеились, сходя к вспененной кромке волн. Не зря африканцы считали этот остров местом обитания злых духов.

За неровным зубчатым, как полотно старой ножовки, мысом показался нависающий над водой скальный козырек, он выдавался в океан метров на двадцать. Вода под ним была тревожно темной, а дальше чернел вход в тот самый грот, обозначенный на лоции. Эхолот показывал глубину на входе всего в пять метров.

– Идем на всплытие, – решил Морской Волк.

Перископ был убран, заработали насосы, продувающие балластные цистерны. Как только Илья Георгиевич выбрался из люка рубки, его тотчас окружили странные звуки. Плеск волн, отраженный от сводов козырька, крошился, множился и, казалось, усиливался эхом. Будто кто-то невидимый шептал возле самого уха. Ветер свистел в многочисленных щелях между скальными отрогами. Звуки складывались в необычную музыку, она завораживала, заставляла забыть о времени и реальности.

Старпом тоже заслушался, командиру странно было видеть выражение такой возвышенной задумчивости на лице «буквоеда» и педанта – исполнителя инструкций.

– Эй, старпом, ты живой? – Голос Макарова, размноженный эхом, присоединился к природной музыке.

– Извините, задумался. – Николай Даргель повернулся к командиру.

– Словно сирены поют. – Илья Георгиевич улыбался. – Это такие наполовину женщины, наполовину птицы. Греки считали, что они своими песнями заманивают к себе мореплавателей. Такие сладкоголосые… моряки сходили с ума и бросались к ним в воду. Так что ты поосторожней, – ухмыльнулся командир, – вылавливать тебя у нас времени нет.